Владимир Травин - Плацкартные монологи. Анекдоты и миниатюры

По профессии Александр Вакулин был гинеколог. Причём, не просто гинеколог, а хирург. По- разному мужчины решают вопросы с девушками. Костя Мухин, например, всегда говорил напрямую:

– Работаю я на заводе, так что, денег у меня нет. Но у меня есть кое- что другое…

При этом Костя многозначительно опускал свой взгляд. Брошенные девки всегда долго его вспоминали. А Саша действовал по- другому, он шептал:

– Что ты, глупенькая! Я же врач. я же там знаю всё лучше тебя!

В конце июня, на белые ночи, всегда ездили в Питер на скалы. Все тогда были не богаты и толпой с рюкзаками забивались в электричку на Финском до Кузнечного. Ехали с преферансом, гитарами и пивом. Дальше пересаживались на «кукушку» – дизель о шести вагонах, и въезжали уже в приграничную зону, для которой заранее брали ксивы у ментов. И ещё километра 3—4 пешком.

Лагерь стоял недалеко от скалы «Спартак» на пригорке над озером в сосновом бору. Кто успевал поставить палатку, кто нет, все бодро принимались жечь костры, пить что покрепче, бренчать на гитарах. Соревнования начинались только завтра, сегодня? Ночи то белые, прозрачные. По – утру спускались к озеру. Тихо, чтоб не спугнуть мальков заходили по песочку в тёмную торфяную воду, и оттолкнувшись от отражения сосен, выплывали на простор, куда деревья не дотягивались, в небо, ещё не тронутое зарёй.

Так всё было и в этот раз. Так и было. Только утром хватились – Сани то нет! В поезде был, а тут нет! Пошли толпой искать. Куда ему деться то! Половина тропы идёт по слегам через болота.

Болота не топкие, но и не свернёшь далеко. Шли и звали Александра, а в ответ только ветер по кронам крадётся. Но, почти у края леса, нашли.

Прямо на тропе стоял огромный гранитный валун. Что бы залезть на него, пришлось использовать непростую технику боулдеринга. На плоской вершине камня лежал, свернувшись клубком, спящий Саша. Рядом с ним так же крепко спал его ротвейлер. Чуть поодаль стояла недопитая бутылка водки, и колода карт, разложенная под преферанс НА ТРОИХ.

– Взвод! Газы! – все курсанты становятся одинаковыми инопланетянами.

– Вспышка слева! – Отбой! – Вперед шагом! – Вспышка справа! – Отбой! – Снять противогазы! – Вольно!

Владимир Люсин стягивает резиновую маску и вытрясает из нее останки очков. Он выбирает наибольший осколок стекол и смотрит сквозь него на окружающий мир. Ничего, кроме лица капитана Лунина не видно, ни блеклого украинского неба, ни выжженной степи, тощих сосновых посадок, ни запыленных товарищей – ничего не видно, только лицо капитана. Капитан глубокомысленно говорит:

– Ну, что брат, очкам пиздец! Почти война.

…

Каждое утро на лесном плацу подполковник Ложников производит развод.

Майор Скрыпник, как- то, проходя мимо нас, уже построившихся, спросил:

– Какой взвод? – Тринадцатый! – Лихо и хором ответили мы (а таких номеров взводов по уставу не бывает), – Бхляать! – мотает головой Скрыпник и уходит.

Такое было однажды, а развод каждый день.

– Взводы! – Кричит полковник Ложников тонким голоском, срывающимся на фальцет, – Равняйсь! Смирно!..Левый фланг!

Левый фланг (то есть наш взвод и окружающие) подтягивается, и далее:

– Взводы! Равняйсь!! Смирно!!! Левый фланг!

Когда поставлена задача, взводы расходятся по жидкому украинскому лесу в разных направлениях. И со всех сторон слышатся:

– Взводы, равняйсь!! Левый фланг!

Меняются интонации, тембры и прочие баритоны, но неизменным остается фальцет:

– Взводи! Равнияйсь! Левий фланг!

Подполковник Ложников нервно шагает по плацу, не в силах остановить лесное эхо.

– Взводи, равнияйсь! Смирно! Левий фланг!

Каждый божий день.

– — —

Идут практические занятия. До расположения Х-ой ракетной дивизии мы прибыли коротким марш-броском по украинской степи. Теперь нам уже хорошо в тени маскировочного тента, и слушаем мы всю эту матчасть с легким отчуждением. Занятие проводит сержант срочной службы, при этом его служба на исходе второго года. Он – дембель, ему – все равно, и обучать без пяти минут офицеров ему импонирует.

Всю лекцию сопровождает нескончаемый стук костяшек – это стоящий рядом рядовой взбивает бритвенной кисточкой мыльную пену в странном металлическом стакане. Занятия посвящены герметичности пневматики боевой ракеты и способам ее проверки. Сержант говорит медленно, с хорошим московским выговором, внимательно заглядывая в безразличные глаза будущих офицеров. А мыльная кисточка все стучит!..