Александр Шляпин - Тунгусский Робинзон

– Улетишь! Циклон пройдет и улетишь, – сказал мужчина. У меня, нехорошее предчувствие. Боюсь я, – сказал папаша, и, достав платок, вытер накатившую слезу.

Сергей стоял рядом и все слышал, о чем говорили между собой отец с дочерью. Его не напрягал ни снег, ни дождь, ничего, кроме легкого чувства голода и желания поскорее сесть в самолет и забыть про годы проведенные в лагере. Сергей хотел домой. Хотел увидеть маму, которая ждала его. Все это время она писала ему в зону теплые письма, и каждые три месяца присылала посылки. Вспомнив о ней, Сергею взгрустнулось, и он совсем не заметил, как оказался перед окошком кассы.

– Куда летим, – спросила кассирша, мило улыбаясь.

– Мне транзитный: Туруханск, – Красноярск – Калининград, – сказал Сергей, и подал справку об освобождении. Девушка защелкала по клавиатуре и после недолгой паузы сказала:

– На Калининград билетов нет. Могу дать Красноярск – Санкт – Петербург.

От слова Санкт – Петербург у Сергея закружилась голова. Боже, побывать в Питере, когда у тебя в кармане больше полумиллиона рублей, это было настоящее приключение.

– Меня устраивает, – сказал он кассирше и протянул деньги.

Кассирша, вновь застучала по клавишам, и через мгновение Сергей услышал, как зажужжал принтер и распечатанный билет показался из аппарата. За последние восемь лет его изоляции от общества, общество настолько продвинулось в технологиях, что у Лютого захватывало дух, и он подумал, что попал даже не в ту страну.

Рейс Y – 744 авиакомпании «Турухан» до Красноярска с перерегистрацией по месту прилета. Двадцать восемь тысяч девятьсот двадцать рублей сказала кассирша и подала Сергею сдачу и билет на самолет. – Регистрация в четырнадцать часов по местному времени.

– «Боже вот это прогресс» – подумал Сергей, и почесал затылок.

Лютый, удовлетворенный складывающимися обстоятельствами сам себе улыбнулся, увидев свое отражение в стекле витрины. Он огляделся, и его взгляд уперся в «Буфет». Вспомнив о том, что до Красноярска придется лететь голодном, он подошел к прилавку.

Свобода впервые за восемь лет опьяняла его и Сергей не находил себе места, от потока информации. Сейчас ему больше всего хотелось добраться до большой земли, чтобы там пересесть на самолет и улететь в свой родной Калининград. Туда, где прошли его детские и юношеские годы. Туда, где он встретил свою любовь. Туда, где на на улице Полевой живет, его престарелая мать. Все это время она ждала его и ежедневно молилась о скором его возвращении. Каждую неделю Сергей писал, матери теплые письма и два три раза в неделю получал ответы. А вот долгожданных писем от бывшей жены Ленки, он дождаться не мог. Стоило ему попасть под следствие, как Ленка «вильнула хвостом», тут же подала на развод.

Мать всегда остается матерью. Только материнская любовь да её шерстяные изделия, которые она вязала собственными руками, долгие месяцы согревали Сергея в лютые сибирские морозы. Мама – вот это тот человек, который был в этом мире единственным и родным. Сергей знал что мать никогда не бросит и не забудет своего сына, очутившегося там, где когда-то Иосиф Сталин коротал свои дни в ссылке.

Буфет аэропорта манил к себе запахами «деликатесов» местной национальной кухни. Подогреваясь тут же в микроволновой печи из полуфабрикатов, они расползались по чужим желудкам, пополняя кассу местного «буфетного олигарха».

В голове проскользнула крылатая фраза, вырванная из памяти, – «а в тюрьме сейчас макароны дают». Желудок на фоне этих воспоминаний слегка заурчал, давая понять, что пришла пора кинуть в него что – то съестное. За сутки до освобождения, Сергей, кроме чая и хлеба фактически ничего не ел. Все эти годы Лютый, грезил жареной картошкой с грибами и простым деревенским салом с русской горчицей. Мечта о хорошей свиной отбивной, о жареной курочке и бутылке грузинского вина не давала ему покоя.

Вспоминая лагерь, он останавливался на том, что там за колючей проволокой хорошая пища приходила к нему только во сне. Хотя – хотя временами, ему благоволила удача. Даже в зоне ему выпадала возможность перекусить картошкой с жареным тайменем, или нельмой. В отличии от многих арестантов, Лютый чужими припасами не жил. Его тумбочка была всегда наполнена не только сигаретами, но и продуктами и чаем, которые он зарабатывал лагерным ширпотребом.

Туруханский общепит своим ассортиментом не баловал. Да и времени на трапезу почти не оставалось. АН – 24, который должен был лететь в Красноярск, пыхтел на летном поле, прогревая моторы. Он подошел к прилавку буфета, и увидел милое лицо королевы Сибири. Девушка удивительно обворожительной внешности улыбнулась Сергею, обнажив «жемчуг» зубов.