Александр Гусев - Молоток

Обратно я уложился в два шага. Глаза сканировали округу круче всяких шпионских радаров. Тропинки, деревья, лавочки, качели, снова лавочки. Маша пропала. Просто ушла, как и обещала.

Ну а чего ей ждать тебя, мямлю? Сказочник. Поэт недоделанный!

– СТОЙ! – заорал я изо всех сил. – Я иду. ИДУ! СЛЫШИШЬ? Я ПРЫГАЮ!

И я прыгнул. Точнее шагнул, вытянул руки вперёд и покосился, как срубленное дерево. Мои ладони шаркнулись по ветке, ноги запнулись, и я как лизун стал спускаться по окружающей меня древесине. Последнее, что я запомнил, это удар. Удар затылком о ствол дерева – уже где-то там, внизу. Удар по моей самооценке. Удар по всей моей жизни. В глазах потемнело. Я отключился.

– Eins, zwei, drei, vier, fünf, sechs, sieben, acht, neun, – звучало где-то справа от меня.

Я открыл глаза, увидел свой до тошноты знакомый потолок и громко сказал: «AUS!» И дальше последовали знакомые гитарные переборы знаменитой немецкой группы Rammstein из песни Sonne.

Нет, я не сошёл с ума. Это мой будильник. Последние лет пять я просыпался исключительно только под него, притом, что особой страсти к року, считалочкам и немцам не питал. Ну разве что к немецким фильмам. И то не ко всем.

Просто так исторически сложилось. Я пробовал просыпаться и под классику, и под регги, и под джаз, и даже под электронную долбёжку. Да даже рок я композиционно просканировал. Остановился на Sonne.

Ну во-первых, мне просто почему-то нравилось это произведение. Чисто музыкально, на слух. Во-вторых, я точно нашёл для себя то самое место, на котором просыпаюсь. Когда говорю вместе с солистом то самое последнее: «ВСЁ!»

Всё для своих детских кошмаров, страхов и неуверенности. Всё для всего того же, но уже по-взрослому.

Забавно, что весьма философски начиналось каждое утро обычного офисного клерка. На данный момент мне двадцать шесть лет, а через неделю будет больше. Ах да, есть и третья причина, по которой я остановился на Sonne – это её смысл. Как оказалось, она про надежду, это всё я уже позднее узнал, когда загуглил перевод. И, как мне кажется, надежда – это то, с чего, пожалуй, и стоит начинать свой день. Мой день.

Итак, забыл представиться. Я Игорь Скворцов. Скворец, который не летает. Живу один, точнее с котом. Точнее вовсе не так. Живут-то многие, я же – просто есть. Запертый в своих комплексах, социофобии и однокомнатной квартирке площадью двадцать квадратных метров. По сути дела, это дом моего кота, он ему по душе. Ну или что там есть у котов? По усам? По хвосту? А, не важно.

Я просто его дворецкий. Приношу еду, наливаю молоко, а когда ему грустно, чешу у него за ухом. И разница тут, пожалуй, представлена не только в наших социальных уровнях, но и в том, что я всё-таки выхожу из дома. Он – нет. Хотя, возможно, он бы и рад выходить. Я – нет.

Я считаю, что человек в двадцать первом веке имеет наконец-то право побыть в одиночестве. Помните, как у классиков: «Обещай себе жизнь без драм и живи один»? Или это не у классиков? А, не важно.

Будильник к этому времени уже отпел гимн моего пробуждения. Отпел мои кошмары, которые вереницей лет тянутся за мной. Я проделал привычный маршрут до туалета, раковины, кухни. Магия будней: щелчок электрического чайника, две чашки кофе, бутерброд с какой-нибудь дрянью, порция тупорылых картинок из социальных сетей. Размышления о сущности бытия в душе, пока струится вода, мысли о том, что не выспался, о том, что нужно вылезти, одеться и идти. Открыть ту самую дверь наружу и выйти. Нет. Я недостаточно чистый, постою в ванне ещё минутку.

Поток жалости к себе был прерван звуком сирены, сигнализирующей об атомной бомбардировке. Он становился всё громче и теперь уже выл как настоящая сирена. Нет, бомбёжка не началась. Дальше не будет повествования про жизнь в бункере. Хотя это как посмотреть. Этой мой рингтон. На экране телефона высветилась надпись: «Босс». Банально, правда? Но я же должен знать, кого я точно не хочу слышать? Сегодня. Сейчас. Никогда.

– Да, Геннадий Валентинович, – ответил я наигранно бодрым голосом.

– Скворцов? Привет! Отчёт по итогам мая уже готов? – выпалил залпом мой начальник.

– Конечно! Всё готово ещё вчера, – всё тем же голосом, лица всё те же.

– Отлично, вышлешь мне на почту, как приедешь в офис. Ты сегодня за старшего, у меня нарисовались дела. Если что, я на телефоне. Игорь, ещё в двенадцать сегодня совещание с генеральным, ты уж сделай там всё красиво. Сам знаешь, в долгу не останусь. Как понял? – пасовал в мою сторону дядя Гена.