Анна Линн - Ветер и вереск. Книга первая

Лиза зажмурилась от солнца. У неё были солнцезащитные очки где-то на дне сумки, но искать их не хотелось. «Ну, куда пойдем, дорогая моя?»

Надо было все обдумать. Можно было купить себе билет за 4 фунта и кататься на любых автобусах хоть весь день. В автобусах всегда хорошо думалось… Но это – 4 фунта, а денег у Лизы было не так много. «Нет, автобус отменяется. Пока пешком», – решила Лиза и отправилась бодрым шагом вперед по улице, ловко лавируя с чемоданом между людьми. В витринах отражалась высокая девушка – в пальто нараспашку, на шее болтался шарф, на ногах кроссовки с отклеивающейся подошвой.

– Спокойно. Никто не умер. Все отлично. Могло быть и хуже. Выше стропила, плотники! – и Лиза гордо подняла голову. Эта фраза была названием одного из рассказов Селинджера, которого Лиза любила, в том числе и за интересные названия. В рюкзаке погромыхивали в жестяной коробке её украшения. Наверное, так старьёвщики раньше гремели.

Итак, можно отправиться в здание Паркинсона, там тихо, спокойно, высокие потолки, большие окна, склоненные головы студентов. Там хорошо думается. Но далековато пешком. «Давай к Арт-галерее?» – предложила она чемодану. – «Там тоже тихо». Чемодан не возражал. Темно-коричневый, потертый, потрепанный, со сломанным замком, он прошел все, что только можно – ломался, терялся, был описан щенком, которого как-то подобрал Лизин брат, и в чемодан можно было впихнуть что угодно. Верный Лизин друг. Она подошла к галерее и села на ступеньки. Надо было подумать. У Лизы был обратный билет на 14 октября. До 14-ого оставалось ещё десять дней. И их где-то надо было прожить. Здесь, в Лидсе её могли теоретически приютить два человека: Одрэ и Кайли – француженка и англичанка, с которыми она познакомилась в группе на Фэйсбуке. Обе были студентками Лидского университета, изучающими русский язык. Одрэ была попроще и казалась Лизе более открытой по сравнению со сдержанной Кайли. Да и Кайли Лиза знала хуже, чем Одрэ – они виделись всего раза три-четыре, и всегда Кайли держалась отстраненно-вежливо, хотя и благодарила за помощь с русской грамматикой.

Лиза выдохнула и достала мобильник.

– Одрэ? Привет, это Лиза.

– Лис-са? Привет! Как ты? Как твои дела?

– Одрэ. Послушай. Прости, я хотела спросить – ты… ты… могла бы… Короче, можно переночевать у тебя дома?

Одрэ помолчала, видимо, обдумывая вопрос. По-русски она говорила довольно хорошо.

– Да… Можно, да. Ты когда хочешь… ночевать?

– Сегодня. Можно сегодня?

– Да. Можно. Да. Я сейчас в библиотеке, занятия будут до трёх часов. А потом я пойду домой.

– Хорошо. Я приду в пять, ладно?

«Жизнь налаживается», – заметила Лиза вслух и подмигнула чемодану.

Она сидела на ступеньках, курила, щурилась от солнца, и вспоминала маленькую комнатку Одрэ на Винфилд Грув. «Я могу поспать и на полу, – размышляла Лиза. – Конечно, Одрэ будет закатывать глаза, и уговаривать лечь на кровати… но чего её стеснять. О, надо купить спальный мешок! В нем можно всегда где-то поспать». Вчера Лиза видела отличный спальный мешок в Праймарке, и всего за 8 фунтов.

«За мешком!» – скомандовала Лиза чемодану. И настроение улучшилось.

…Это был самый чудесный в мире спальный мешок! Цвета морской волны, с мелкими фиолетовыми цветочками, фиолетовый внутри. Лиза с любовью погладила его – маленький, легкий бочонок, который можно нести к кассе как младенца на руках (Лиза так и сделала) и, счастливая, встала в очередь. И зачем люди набрали себе каких-то ненужных шмоток – если есть такой замечательный мешок! И вряд ли кто-то в этом большом трехэтажном магазине был так счастлив со своей покупкой, как Лиза.

Она вернулась к Арт-галерее. Интересно, Ник уже пришел домой? Два часа дня. Должно быть – да. Наверное, уже звонил ей. А Лиза телефон отключила. Интересно, Ник сам обо всем догадается или придется объяснять? Так все внезапно закончилось… «Тихо, тихо, успокойся», – приказала она себе и снова потянулась за сигаретой. Лиза перестала плакать после подросткового возраста. В детстве она, случалось, рыдала до икоты – от обиды, боли, постоянных разборок и драк с братом, дележа игрушек… И это все её закалило, как ни странно, и теперь она считала слезы слабостью. «Плачут на похоронах. Никто не умер», – кивнула она чемодану. Ну, ошиблась. Бывает. Ночевать ей есть где. Она сидела, обняв руками колени и не поднимала головы.

В три часа Лизе захотелось есть. Утром она только выпила молока. Тосты зажарила себе и Нику и даже съесть не успела – все как-то закрутилось… И пожевать с собой ничего не взяла. Вот черт. Почему-то когда собираешься сбежать, о еде не думаешь – а ведь можно бы было прихватить с собой йогурт или сосиски – Лиза сама их вчера купила, за свои деньги. А маленький кофейный торт с грецкими орехами! Стоил всего 1 фунт, потому что срок годности заканчивался, Лиза вовремя его заметила.