Ирина Иванченко - Сборник рассказов

бананов у нас нема. Так что ли?

– Зачем же «нема»? – басом прогудела левая голова, правая морщилась, довольно крякала

и приговаривала – Эх! Хорошо пошла! – Центральная – же ласково пропела:

12

– Василисушка, свет мой ясный! Принеси-ка гостю бананов пару веточек.

От подобной трехголосицы трезвая голова шла кругом и поэтому Игорь приналег

на самогон. Закусывал бананами. Красная девица Василисушка уселась напротив, подперла щечку белой рученькой и уставилась на Игоря неприятным взглядом

рентгеновского аппарата.

– Хорошо сидим! – умилялся Змей всеми головами поочередно, как только градус

дружеской вечеринки начал неуклонно расти. – Хороший ты парень, Игоречек, душевный.

Сидишь вот, разговоры ведешь и мною не брезгуешь…– из подбитого глаза левой головы

выкатилась огромная слеза и капнула на скатерть, оставив там дымящийся обугленный

след.

– Полно-те, батя, чего ж мне брезговать?– искренне удивился Игорь. – Сам сказал, хорошо

сидим, по понятиям. Я старших завсегда уважаю, а сколько у них голов, так это их личное

дело!

– Правильно, парень! В точку! – восхитился Змей центральной своей головой, судя по

всему, она у него была наиболее склонна к ведению застольных философских разговоров.

Выпитое сближало собеседников все больше. Вот уже сидят они, обнявшись и

Змей, источая дымящиеся слезы, жалуется на жизнь, смачно похрустывая огурчиками.

– Ты вот посуди сам, Игорек! Как мне с ними ладить, если в ихней академии наук диспут

проводили недавно.. А тема знаешь какая?

– Ну?…

– Что есть Змей Горыныч: одно существо с тремя головами, или же три существа с общим

брюхом – торжественно изрекла левая голова Змея, правая тяжко легла на плечо Игоря, пригорюнившись…

– Да плюнь ты на них, батя! Известно, людям от безделья тошно вот и придумывают себе

занятия…

– Плюнь…Я-то плюну…– начала центральная голова мрачно.

– Попомни мои слова, – перебила ее левая – Скоро эти академики с ловчими сетями сюда

припожалуют! У них всего дела – ловить, потрошить, да изучать!

– Цыц! – рявкнула вдруг, словно очнувшись от похмельного сна, правая. Игорь чуть не

оглох на одно ухо, даже вилку выронил от неожиданности.

– Ты пойми, Игорек! Мне ведь от них ничегошеньки не надо, кроме уважения! Я к вам не

суюсь – вы ко мне…– центральная голова пыталась перехватить инициативу.

– …Любви! – хрипло заорала правая, выворачивая шею под немыслимым углом и

требовательно заглядывая Игорю в глаза. – Семью хочу, детишков, чтоб все как у людей!

А она не хочет! Дразнится!

– Да тихо ты, уймись! – урезонивала ее левая.

– Ничего вы не понимаете! – повысила голос центральная.

– Кто она?! – спросил обалдевший Игорь – Василиса, что ль?

Змей оторопел.

– Ззачем, Василиса…Ты, Игорек, тово… Она ж мне, как дочь…Право слово…Драконица

есть одна… Но ты об этом никому! – Змей грозно сверкнул начавшими заметно косить

глазами.

– Могила! – кивнул Игорь, успокаиваясь. Василиса со Змеем смотрелись явно

противоестественно.

– Будем? – Змей заботливо наполнил игореву чарку, невесть какую по счету.

– Будем!…

– … А Василису-то я и не крал вовсе… – центральная голова после небольшой передышки

вновь продолжила вводить Игоря в курс своих дел.

– Она сама пришла, – ухмыльнулся, было, Игорь, но тут же умолк под пронзительным

взглядом небесной синевы. Красная девица уже в который раз уставляла пиршественный

стол новыми яствами.

13

– Почти, – ласково улыбнулись девушке все три головы разом – Она у меня разумница…

Ее замуж выдавать везли. В страны заморские басурманину какому-то. В лесу моем

заповедном тарарам устроили, зверье пораспугали. Понимаешь, меня то взбесило, что без

хозяйского дозволения костры палить начали. Не люблю я этого. Неуважение и свинство, иначе не назовешь…– когтистые лапы Змея сжались – и золотая чарка смялась

бесформенным комом. – Да… вышел я, значит, на полянку, поговорить хотел. Народишко

мелкий оказался – поразбежались все, а девок-то в обозе и бросили. Веришь, Игорек, как

устроили девки визг на весь лес, я за малым не оглох! Деревья гнулись! Листву наземь

посшибало! А Василисушка хоть бы что! – Змей проводил снующую с подносами

девушку умиленным взглядом. Единство трех его голов, и без того недолгое, разрушилось

окончательно. Левая голова сладко похрапывала, по самые ноздри утопая в салате оливье, правая игриво подмигивала молочному поросенку в гречневой каше, пытаясь добиться от