Борис Алексеев - Любви чудесная квинтоль

Верочка с криком «Евгений Олегович, она умирает!..» выбежала из палаты. Вслед старик, скользя пальцами по мёртвой руке Розалии, промычал что-то нечленораздельное.

Со стороны можно было заметить, как по морщинистому лабиринту его пунцовых ланит, будто майский дождик, бежали потоки слёз, недовыплаканные за долгую и счастливую жизнь.

1983 год. Испания. Приморский городок Сан-Педро. Талассия, оздоровительный бассейн на окраине города. Плотный йодистый запах подогретой морской воды.

Я бреду по гулкому коридору бассейна, разомлев от высокотемпературных процедур. Прямо передо мной из бокового прохода вышаркивает огромный сутулый старик и, покачиваясь, направляется к выходу. Его походка напоминает колыхание шлюпки в волнах на короткой береговой привязи.

По причине хронического безделья (вторую неделю мне не случилось найти хоть какую-то работу) я придумываю себе занятие и беззаботно направляюсь вослед старику.

Как гребцы на двухместном каноэ, мы синхронно движемся по извилистому каньону коридора и через пару минут попадаем в просторный вестибюль.

Мне двадцать лет. Для меня жизнь – щедрая расточительная игра – моя игра. И я играю на выигрыш независимо от окончательного результата!

Старик что-то шепчет консьержке, та улыбается и подаёт конверт. Он вскрывает печатку, пробегает глазами содержание бумаги и вдруг резко оборачивается в мою сторону. Я едва успеваю отвести глаза.

В вестибюле много народа и довольно шумно. По рассеянному взгляду старика я понимаю, что он не замечает моего присутствия, и продолжаю в пол-оборота наблюдать за ним. Мой визави тщательно мнёт бумагу и опускает комок в урну. С минуту стоит, провожая взглядом брошенное письмо, затем расправляет сутулые плечи и решительно направляется к выходу.

Его странные действия только увеличивают кураж преследования. Меня буквально распирает от молодецкого задора и интриги происходящего, ведь я погружаюсь в чужую тайну! «Эх, был бы я писателем! – подумалось мне. – Вот она книга! Судьба вручает мне перо. Пиши!»

… Наше «каноэ» пересекает бурлящую гавань вестибюля, проходит «пороги» витражных входных дверей и оказывается на ступенчатой отмели огромного океана улицы. Я крадусь по-кошачьи метрах в шести от старика. А он всё время прибавляет шаг, будто сбрасывает с сутулых плеч мне под ноги мгновения своей прожитой жизни.

Рискуя вызвать недоуменные взгляды уличных прохожих, я вышагиваю за стариком и всё более любуюсь деталями его забавного экстерьера. Передо мной необыкновенный «исторический» артефакт! Длинные шорты болтаются на худых жилистых ногах, как открепившиеся паруса на двухмачтовой бригантине. Обут он в поношенные кроссовки поверх плотных шерстяных носков. Сутулое, обнажённое до пояса тело исковеркано бесчисленным количеством лилово-коричневых пятен и мозолистых бугорков и напоминает старый морской бакен с налипшими чешуйками устриц, рачков и сухих перевязей морской травы.

Поминутно я спрашиваю себя: «Зачем ты идёшь за ним?» И продолжаю идти, не ожидая ответа…

Старик вышел за территорию бассейна и направился к бухте. На одном из круговых перекрёстков он опять неожиданно обернулся. Я невольно отвернул голову от его взгляда и тоже посмотрел назад. Возле самой дороги, на балконе старинного особняка мне привиделась молоденькая девушка. Она держала в руках красный невероятно длинный шарф. Девушка непрерывно двигалась, подбрасывала шарф вверх и перебегала с одного края балкона на другой. При этом шарф, как воздушный змей, послушно следовал за ней. Наконец она остановилась, многократно обвязала шарфом тоненькую шею и превратилась в огненный кокон! Мне припомнились строки из учебника начальной мореходки: «Красный свет маяка обозначает левую от безопасного сектора область для приближающихся судов». Знать бы тогда, сколько слёз и человеческого горя произведёт в моей судьбе этот красный ориентир житейского фарватера!

Но сейчас, очарованный танцем милой сеньориты, я стоял, неловко обернув голову назад и совершенно позабыв о старике.

Через какое-то время сквозь шум машин и крики чаек мой слух уловил шарканье его удаляющихся шагов. Звук стёртых подошв почему-то напомнил неприятное поскрипывание песка на зубах. Я отвёл взгляд от балкона и разглядел покатую спину старика далеко впереди, почти у самой бухты. Несоответствие расстояния и отзвука его шагов озадачило меня. Я снова обернулся назад.