Борис Алексеев - Второе полушарие

Москвич. Родился в 1952 г. Окончил МИФИ. Через два года, не став великим физиком, ушёл в художники. Через двадцать лет, так и не став великим художником, ушёл в сочинители. Через двести лет… Впрочем, о том, как сложится жизнь через двести лет, мы с Вами побеседуем позже!

Всем добра!

Почему мы начинаем задумываться о назначении собственного «я» только после того, как совершили все возможные житейские ошибки? Почему бы нам не открыть Книгу жизни ещё в юности? Почему мы, увидев рядом с собой поучения мудрых, убегаем прочь, обласканные встречным ветром?

Только через много лет, став умнее и старше, мы возвращаемся в места юности и в полумраке заходящего дня пытаемся, наконец, отыскать источник правильной жизни…

Сколько вопросов!

У меня предложение: давайте подумаем о наших с Вами предназначениях и смыслах вместе, прямо сейчас!

Наши резвые ноги бегут. Неопытная душа ликует о радости предстоящей. Она не ведает, что глупые ноги уносят её от раннего счастья…

– Дяденька, скажите, что такое «бескорыстие»?

– Представь, мальчик: ты что-то отдал и не жалеешь об этом.

– Потому что не нужно?

– Нет, как раз нужно, но не жалко.

– Не понимаю!

– Я тоже…

Какое звено в геноме человека отвечает за бескорыстие? Не рвётся ли на куски формула нашего «я», когда мы отказываем себе в естественном удовольствии высокого ума – радоваться счастью другого человека? Ведь чем теплее вокруг, тем нам же самим теплее!

«Такое звено есть», – отвечают ангелы с небес.

Но мы не слышим ангелов. «Им легко говорить, – рассуждаем мы, – вечная жизнь и никакой собственности!

У нас же сосед соседа придавить норовит, а собственность его поделить «по справедливости».

Пусть так. Но скажите: что надобно людям не только сейчас, а вообще, всегда? Ответ прост – добра надобно, мира в доме, высшей справедливости. Ладно. Тогда ответьте на вопрос: что творят люди на протяжении всех веков своего существования? – Братоубийство, разбой, насилие… Странно! Хотят одно, а творят совершенно другое! Ещё апостол Павел, великий мудрец древности, сказал: «Творю не то доброе, что хочу, но то злое, что ненавижу!»

Выходит, мы сами – источники наших бед? Выходит, в нас самих что-то неладно? А это значит, никакими революциями и позитивными реформами не сделать нас счастливыми! Выходит, именно в глубине нашего житейского «я» зарыта собака, от которой нет нам покоя…

Что ж, следует признать – мы больны. Эта неизвестная науке болезнь поражает и топ-менеджеров, и бомжей, и вполне порядочных законопослушных граждан.

Мы отгораживаемся от мира осуждением. Мы завистливы, горды и непреклонны. Мы не готовы уступить друг другу даже лишнее. Мы милы и приветливы, пока такой же милый и приветливый не перейдёт нам дорогу. Из весёлого сослуживца мы превращаемся в деспота, поднимаясь вверх по служебной лестнице. Но главное, мы всегда правы! Нам нетерпимо присутствие собственной вины. Виноваты в наших недостатках всегда одни и те же: он, она, они – но не мы! А теперь представьте, как могут жить счастливо миллиарды людей, исповедующие философию личного благополучия, на небольшой планете, которая на две третьих залита водой, а оставшаяся треть поделена заборами по признаку силы?

В древности говорили: «Главная мудрость счастливой жизни – что отдал, то твоё».

Давайте же, наконец, попробуем стать счастливыми!

Передо мной открытка со старой фотографией на обложке. Эту фото-драгоценность я привёз с Кубы четыре года назад. С тех пор все четыре года всматриваюсь и пытаюсь мысленно включиться в разговор, на ней запечатленный.

Два мудреца, Эрнест Хемингуэй и Фидель Кастро увлечённо беседуют среди рыбацких сетей и судовых канатов. Какая-то смуглая женщина на дальнем плане варит им кофе. Фотография помечена 1960-м годом…

Молодой, тридцати четырёх летний Кастро, окрылённый годовщиной победы революции на Кубе, и старик Хэм за один год до самоубийства… О чём могли так заинтересованно говорить два великих современника? Положим, Кастро был интересен Хемингуэю как личность, перевернувшая уклад огромного острова. Хэм наверняка умом и нюхом писателя понимал, что остров Куба – это только взлётная полоса Кастро, его Земная роль шире. Он видел в Кастро восходящее солнце. Хэм прожил трудную жизнь и не был легкомысленным Икаром. Но сейчас, стоя в двух шагах от солнца, он не страшился попалить свои крылья. А молодой мудрец Фидель, чуть прикрыв глаза, чтобы не выдать внутреннее волнение, пил из уст Хемингуэя коллекционное вино мудрости, так необходимое молодому революционеру.