От неожиданности Коля крепко зажмурил глаза и вновь раскрыл их. Да, он не ошибся – червяк уползал обратно под его ноги.
«Может, я не заметил, как он развернулся головой вперед? – подумал Щепкин. – Разве разберешь, где у него что находится?»
Оживившись, собрав внимание в кучку, Коля продолжал наблюдать за ползущим червем.
«Если я не ошибаюсь… ползи-ка ты вновь вперед!» – промелькнула у Щепкина молниеносная мысль. Он даже не понял, где зародилась она, откуда пришла?
Странное дело… Произошло маленькое чудо – червячок, как загипнотизированный, не разворачиваясь, пополз в обратном направлении.
Казалось, пасмурный день солнцем засиял в душе Щепкина. Он почувствовал неимоверный прилив сил от сознания своей власти над червячком. И когда тот прополз сантиметров десять, вновь скомандовал, уже более уверенно: «А не повернуть ли тебе, друг любезный, вспять!» Послушное животное тут же исполнило просьбу Щепкина, вновь изменив направление.
Разошедшийся Коля проделал свои фокусы несколько раз, прежде чем отпустить измученного червячка.
Окрыленный, сильный, свободный, он бродил вдоль трибун вперед-назад, заложив руки за спину и гордо подняв вверх голову в уже не совсем белом гипсовом воротничке. Мысли роились в голове. Они не были конкретны, но присутствовало в них чувство неоформившейся мощи – мощи немереной и беспредельной. Состояние Щепкина можно было охарактеризовать как многоточие с еще неизвестными приятными последствиями.
2
А ночью Щепкину приснился сон, в котором он увидел себя повелителем вселенной…
Коля парил в межзвездном пространстве и взмахом руки, а то и вовсе одним взглядом, перекраивал жизни планетного люда.
На одной из планет жили друзья детства. Похоже, населяли ее только дети. Завидев парившего высоко в небе Щепкина, внизу собралась толпа детворы и, задрав головы, восторженно смотрела вверх. Когда Коля спустился пониже, дети в знак приветствия и почитания замахали руками, подбрасывая вверх панамы и прыгая. Возгордившийся и довольный приемом, Щепкин небрежно взмахнул левой рукой – и, как по мановению, посыпался вниз, на детвору, град эскимо в золотистых обертках.
На второй планете было безлюдно. Сконфуженный этим – перед кем же гордиться? – Щепкин хотел было уже улететь, как заметил одинокую знакомую фигуру, отделившуюся от дерева. Петр Иванович в спортивных шароварах и вылинявшей мастерке с буквами «СССР» на спине тоже увидел его. Он неуверенно поднял руку – признает ли старого учителя бывший студент?.. Но Колян был добр и щедр. Он громко выкрикнул: «Иванович, приветствую вас!» Но Петр Иванович, как всегда, не расслышал с первого раза: повернул вполоборота голову, приложил ладошку к уху, навострил слух.
Вместо того чтобы еще что-то прокричать, Щепкин взмахнул правой рукой, и невдалеке от Петра Ивановича, словно в сказке, вырос просторный спортивный зал с современным гимнастическим оборудованием. Здесь уже не было тесно, как в старом, пропахшем потом зальчике, и без помех одновременно могли заниматься две, а то и три группы студентов.
Петр Иванович сложил ладошки и боголепно раскланялся вслед улетающему благодетелю – Щепкину.
Щепкин оглянулся, чтобы попрощаться. В шею стрельнуло… и он проснулся от боли, распрощавшись с приятной эйфорией и вновь попав на грешную унылую землю.
3
Наступил новый день – необычный для Коли. Он был уже не он, а некто совсем иной, хотя внешне ничем не отличался от себя вчерашнего. Конечно, не превратился в кого-то еще: характер, привычки. Они остались прежними, однако Щепкин явно ощущал в себе волшебную энергию, которая вчера была только еще намеком.
По дороге на занятия, удобно устроившись на последнем сиденье троллейбуса, Коля задумался, погрузившись в созерцание нового для него состояния. Мир опять стал уплывать, а взгляд сам собой остановился на оброненном кем-то коробке спичек. Нет, он вовсе не концентрировался на нем, забыв о существовании всего остального; наоборот, Коля с большей силой ощущал всю полноту бытия, но вся она сводилась к маленькому коробку. Шестым, неведомым, чувством Щепкин воспринимал людей, снующих по улице, слышал шум проносящихся мимо машин, улавливал солнце, высветившееся из-за облаков, и даже видел внутренним взором гораздо больше, чем могли бы видеть его глаза в эти минуты. Да, это было прекрасное ощущение полноты жизни: будто весь мир сузился до одной точки, и чтобы познать все, достаточно было познать одну ее – эту точку.
Читать дальше