Наталья Орлова - Записки, рассказанные вслух

Сейчас Тимка продолжает жить на страницах моих рассказов, а значит, и в воображении читателя. Котам не ставят памятники, пусть эти рассказы, заставившие Вас улыбнуться, посмеяться, а теперь и погрустить станут «памятником нерукотворным» моему мохнатому другу детства.

Мне нравится наблюдать за происходящим вокруг, иногда мелочи и детали, невольно подмеченные, складываются в удивительные картины. Рассказы этого цикла – отголоски реальности, которая умеет и любит удивлять, поражать, наводить на размышления. Вероятно, рассказы этого цикла можно отнести к определению литература нон-фикшн, мне трудно судить. Давайте наблюдать за чудесами этого мира вместе.

Я люблю путешествовать, люблю поезда. Мне нравится смотреть, как за окнами вагона проносятся дома, дачи, сады и огороды, леса и просеки. В пути всегда хорошо думается. Есть несколько часов тишины, если, конечно, с попутчиками повезет…

Фирменный поезд Москва – N (идет до моей деревни, останавливается там в середине ночи всего на две минуты). Плацкартный вагон нового образца, все чисто, аккуратно. До отправления 10 минут, но в вагоне подозрительная пустота. Народ по перрону стремительно движется мимо – в другие вагоны. Но вот в полнейшей тишине начинают заходить – женщины, их роднит странное выражение лиц, замкнуто-сосредоточенное. Напротив моей боковушки садятся две дамы. Поворачиваюсь к ним с намеком на улыбку, готова поздороваться, но меня обдает холодом высокомерия. Ну, ладно, тише будет – пожимаю плечами, не очень-то и хотелось.

Все нижние полки заняты. Одни женщины в длинных юбках, как привидения перемещаются по вагону, метут подолами в проходах. Вот появляется главная. Стройная, с прямой спиной, плюшевым ободком на бесцветных волосах с бледными и столь же бесцветным лицом. Ее сухие губы вроде как улыбаются. Подходит к каждой. С любопытством наблюдаю, прислушиваюсь.

– Настюша, все хорошо, вам удобно? Я специально все нижние полки нашим заказала. Благослови Бог! – что-то прячет в узкий конвертик. И так каждой что-то говорит, и все-то у нее Любаши, Иринушки… Да уж…

Загружаю на смартфоне книгу, и мир вокруг перестает для меня существовать, тем более что за окном стемнело, и его поверхность теперь отражает призрачные тени бледных фигур. Читаю, растянувшись на полке. Тут понимаю, что что-то странное происходит – вокруг сплошное мельтешение, его фиксирует боковое зрение. Отрываюсь от подсвеченного экрана телефона, с которого читаю, озираюсь. Весь вагон подернут рябью от крестных знамений. Они молятся, все, разом! У всех платки на головах, все шепчут. Странно все это как-то… Мне становится не по себе. Включаю музыку.

За черными, зеркальными стеклами вагона тихо проплывают невидимые пейзажи, поверх которых наложились отражения истово крестящихся немолодых женщин с молитвенниками в руках. В наушниках звучит голос Кипелова:

И поезд, набирая ход, мчится сквозь ночь. Закрываю глаза. «И совсем пуста дорога в рай!» – Не знаю почему, но эта песня мне особенно нравится. Вслушиваюсь в голос, думаю о темной дороге, ведущей в ад.

Вскоре всё успокоилось. Утомлённые усердной молитвой они уснули и только сопение и похрапывание напоминало об их присутствии. На большой станции в тамбуре началась возня и в вагон ввалилась целая толпа мужиков в камуфляже – поисковики. Они заняли все верхние полки и тут же уснули. Поезд прибыл на мою станцию, покидая вагон я вдруг представила картину – коллективная утренняя молитва хором и непосредственная реакция мужиков. Всех ждет интересное утро! А пока поезд все быстрее грохочет сквозь ночь.

Лето в деревне – мечта аристократа XIX века – свежий воздух, первозданная природа. Наша «усадьба» на расстоянии почти 500 км от Москвы. Небольшой аккуратный двухэтажный домик в деревне с печкой-голландкой, огородом, садом и поляной, на краю которой стоит банька.

Каждое лето мы с дочкой жили в деревне. То есть одни, я и она. Топили баню, пропалывали грядки, ходили за молоком. Люблю, когда уютно потрескивают поленья в печке (всегда приношу в дом небольшой запас дров и обязательно выбираю несколько смолистых, чтобы они потрескивали). Вот насыщенный день подошел к концу, уютно горит бра, топится печка. Мы устроились в кровати с книжкой, читаю вслух на сон грядущий.