Саддам Насиров - …Твой Джеймс Дриминг

– Значит, мы найдем с тобой много общего, если честно, я ничем особым не занимаюсь, просто немного увлекаюсь историей, ну, то есть как «увлекаюсь»? Просто порой читаю разные статейки. Да и я ещё не очень-то знаю, что мне делать во «взрослой» жизни, – сообщил я, а потом спросил, – пойдем гулять после уроков?

– Интересный ты парень, спрашиваешь, но при этом сам не убежден в своих интересах, – в его голосе проскочила нотка смеха. – Да, конечно, почему бы и нет? Слушай, ты не обижайся на меня, может, я тебя обидел своими словами насчет интересов, хорошо? Просто манера такая у меня.

– Да, конечно, шутишь, что ли? На что тут можно обидеться? Расслабься. Кстати, у тебя очень интересное имя…

– Ах, да, это потому что мои прабабушка и прадедушка греки, ну, как и я, но я только наполовину. Они переехали сюда после войны, в Греции были тяжелые времена.

– Класс. А ты сам на родине бывал?

– Не-а, но очень хотел бы побывать.

– Ничего страшного, ведь вся жизнь ещё впереди, может, и съездишь ещё.

– Ага, было б круто, наверное.

Я задумался и спросил, наверное, самый важный на тот момент для меня вопрос.

– Ты когда-нибудь дрался?

– Да нет… зачем? Не лучше ли поговорить с человеком? Мы же можем говорить, зачем махать кулаками?

– О да, ты крут, приятель. Полностью согласен.

В остальном же, день прошел, как и другие, не считая того, что в моей груди впервые пробудилось чувство того, что у меня появился друг с похожими интересами – то, чего мне так не хватало в последнее время. Прозвенел звонок с последнего урока, и все дружно выбежали из школы и сделали это так, будто никогда больше не вернутся сюда. А я же пошел говорить с директором, потому что чувствовал вину и был уверен, что с ним никто не поговорил по поводу опоздания. Я редко бывал у директора, но за все время посещения его кабинета усвоил, что нужно просто слушать и молчать. Зная всю строгость, но при этом хорошее отношение ко мне, я действовал по проверенной годами схеме со словами что-то вроде: «…Простите, такого больше не повторится…»; «…да, сэр, разумеется, вы правы и такое поведение не должен позволять себе никакой ученик, тем более такой прилежный, как я». И благодаря тому, как я успешно повел разговор, директор отказался вызывать моих родителей в школу, оставлять меня после уроков или ещё от каких-либо санкций в мою сторону. Пока я говорил, Константин ждал, а когда я вышел, не сказал совершенно ничего, хотя мог – он же ждал меня черт знает сколько времени, но Константин просто ехидно улыбнулся своими зелеными глазами, и на его лице мелькнула улыбка. Он пошел в сторону выхода, а я направился за ним.

Мы отправились гулять и рассказывать друг другу обо всем на свете, при этом счет времени потерялся для нас обоих. Из-за своей рассеянности, а может и по привычке, я не отключил режим «в полете» на своем телефоне, почему и дозвониться до меня не мог никто на свете. А потом вспомнил, что и сам я тоже не позвонил им, чтобы отпроситься, хотя я и уверен, они бы меня пустили гулять, если бы я сообщил. Но что было, то было, и попрощавшись с Константином, я вернулся домой только к закату.

– Джеймс, если ты где-то задерживаешься после школы или идешь гулять, да так, что приходишь осенью ближе к закату, то предупреждай нас, пожалуйста. Мы же волнуемся, сынок. А вообще, лучше не стоит гулять допоздна, хорошо? – сказали мне за ужином родители.

– Ла-а-адно. Извините, постараюсь впредь и навсегда звонить и предупреждать.

– Вот и хорошо, – повеселели они.

– Кстати, пап, помнишь, я тебе рассказывал про незнакомца, который мне не понравился? Так вот, он, оказывается, перешел в нашу школу и не такой уж и отстойный, как я думал, а вполне интересный и забавный чувак.

– Хах, говорил же я тебе, сын, все бывает в жизни.

– Вот и хорошо, что у тебя появился друг, с которым ты можешь поговорить, о чем хочешь говорить. Кстати, если захочешь, то можешь позвать его к нам в гости, поболтаем и узнаем его. – предложила мама.

– Хорошо, я подумаю. Но мне кажется, что он вам понравится.

– Вот и отлично.

Родители продолжили говорить о чем-то своем, а я докушал, поблагодарил их, и довольный отправился в душ.

На душ обычно у меня уходило минут сорок, я был без ума от горячей воды, мои родители, конечно, тоже любили теплую воду, но та, в которой мылся я, была чем-то за гранью, и по этой причине они всегда поражались, говоря, что у меня кожа, как у слона, раз я спокойно моюсь буквально под лавой. А сейчас, точно так же стоя под горячей водой, я думал о том, как же классно, что у меня появился новый друг, да ещё какой, но мне не давала покоя его фраза: «Ну, мои родители считают, что я везде должен быть "номер один" и вообще "лучшим". А я пытаюсь им объяснить, что не хочу этого, а нравится мне творить». Что он имел в виду, когда говорил, что родители хотят, чтобы он везде был лучшим, а он им не может объяснить, что ему это не надо? Потом он вообще ни разу не заикнулся об этом, мысль не давала мне покоя. Выйдя из душа, продолжая размышлять, я сделал все дела по дому, домашнее задание, побегал на отцовской беговой дорожке, а мысли никуда и не ушли, я лег и не мог уснуть, смотря в белый потолок, то лежа на боку, то на спине. «Обязательно спрошу у него», – думал я всю ночь.