Игорь Масленников - Людмила & Руслан. Побасёнки из костюмерной

Отошедший от дел в новые времена писатель Влад Михайлик слывёт в деревне Стойлово среди дачников из Москвы, Твери, Петербурга и Новгорода записным рыбаком. Деревенька небольшая. Ютится между густыми сосновыми лесами и пашнями, медленно зарастающими иван-да-марьей, иван-чаем и одуванчиками. Нет в этих краях только борщевика – бог миловал! Некоторые избы пустуют, откровенно предлагая себя купить.

Литератор с берегов полноводной Невы в синей велюровой шляпе, коричневом плаще-болонье и резиновых зелёных сапогах сидит с бамбуковой удочкой на брёвнах развалившегося совхозного моста, по которому в недобрые советские годы ходили комбайны, жатки и сеялки. Теперь здесь тишина. Ничто не пугает снующих в мелкой, но быстрой и студёной речке Чугунихе гольцов, уклеек и пескарей. Есть в Чугунихе и бойкие серебристые голавли, но писатель не хочет тратить время на рыбацкие интриги и хитрости – кто кого.

Под косогором рядом с домом писателя после каждого весеннего разлива Чугунихи образуется старица. Рыба в ней не водится. А вот лягушек – видимо-невидимо. Полезные твари – питаются комариным мотылём. Синие стрекозы трепещут над старицей и тоже ловят комаров. Райские места!

Когда писатель с коромыслом и двумя вёдрами чистейшей воды поднимается от колодца возле старицы к своему дому и смотрит на окружающий мир, его «лошадиное» узкое породистое лицо выражает восхищение – действительно, рай!

Местные пацаны пользуются на Чугу нихе бреднем, но писателю это не нравится. Особенно слово «бред», ибо он относит себя к изобретённому им литературному стилю «делириум», то есть по-русски «бред».

«…Когда мы были молодыми и чушь прекрасную несли…» Вот это слово из песни он и вынес в определение своего стиля – «чушизм». А слово «бредень» путает рыбу с литературой и выводит писателя из себя…

Чушь прекрасную нести! – это современно…

Влад коротает одиночество. Его семья – жена Наина – профессиональная портниха и их дочь модельерша Людмила – постоянно обретаются в Ленинграде-Петербурге. Модное ателье «KAFTAN» им не принадлежит, но доход приносит, что позволяет «папочке» жить в творческом одиночестве от снега до снега. Родственники – редкие гости в его аркадиях. Друзья тоже… Впрочем, за долгую жизнь писатель так друзьями и не обзавёлся. Мечты, планы, смелые проекты роятся в его седой продолговатой как тыква голове, но увы!.. То ли малокровие, то ли прыгающее атмосферное давление плохо влияют на творческий потенциал. Писать ему не хочется…

Влад заботится о своём обеде. Дура-мелочь в Чугунихе клюёт на славу. Одним червяком можно надёргать с десяток рыбёшек…

Потом он их чистит…

Потом жарит на постном масле…

Потом ест, запивая разливным кислым столовым вином, которое он еженедельно покупает в автолавке у весёлой продавщицы и шоферюги по кличке Гречка.

Места исторические. Вот, например, руины скотного двора, построенного перед войной на месте сгоревшей барской усадьбы (её спалили цыгане в знак протеста, когда советская власть попыталась сделать их оседлыми). Эти руины таили в недрах окаменевшего навоза и чернозёма следы прежней жизни – фарфоровые черепки чайных сервизов, осколки хрустальных бокалов и ваз, синие изразцы – фрагменты голландских печей… Писатель нашёл там однажды серебряную чайную ложку, потемневшую от времени и невзгод. Он её почистил зубным порошком, но пользоваться не стал – мало ли кто брал её в рот.

Живёт писатель в ладной небольшой избе, купленной у попадьи Ирины Фёдоровны Москвиной.

Атеист Никита Хрущёв на пути к коммунизму добрался и до здешней сельской церкви. Её заколотили. Священник отец Андрей был переведён епархией куда-то, но его жена никуда ехать не хотела, она увлекалась пчеловодством и предательски бросить пасеку с десятком пчелиных семей было выше её сил.

В заколоченную церковь повадилась районная молодёжь на мотоциклах. Среди дворянского праха времён давней Отечественной войны с Наполеоном, вскрывая саркофаги, ребята временами находили – кто золотой крестик, кто какую-нибудь медальку, а то и орденок. Кому-то досталась даже шпага в серебряных ножнах…