Л. Григорян - Под созвездием Козерога

Трудно сказать, как пошли бы наши дела дальше, но из деревни на нас бежала свора собак и громко лаяла. Огромные псы. Кавказские овчарки, громко лая, понеслись мимо нас. Вскоре свора пропала в ночной мгле, потом и лай прекратился и вся эта свора пошла назад. Конечно, быть заживо съеденным хуже, чем разорванными в клочья, страх уже подкатил к горлу и становилось тяжело дышать. Уже светало, и в этих сумерках было видно, как собаки, довольные нашим спасением, приближались к нам. Я понимал, что сейчас не до шуток и надо что-то делать, эти собаки сторожевые, их интересует только охраняемый ими объект. Не придумав ничего умного, я скомандовал Ашоту сесть на землю, опустить голову и сидеть, не издавая звука. Сам, конечно, сделал так же. Собаки подбежали к нам, играючи стали обнюхивать нас. Агрессии с их стороны не было, да и уходить они почему-то не собирались. Посидев на холодной земле немного времени, я стал разглядывать одну псину, которая прижалась к моей спине и стояла, гордо задрав морду. Собак я любил с детства, но здесь было не до любви. Пес был такой здоровый, из его пасти свисал огромный алого цвета язык, от которого шел пар и воняло псиной. Я потихоньку повернулся к нему и попытался заговорить с ним:

– Ты долго собираешься охранять меня?

Потихоньку болтая всякую чушь, я стал гладить его, даже постучал по морде. Надо сказать, он был спокоен, даже не шевелился, однако я стал замечать, что другие собаки как-то ходят вокруг нас кругами, словно ревнуя. Тут меня осенило: это сука, у которой была течка, а кобели, окружавшие нас, не понимая, что надо делать, ходили вокруг. У Ашота был ремень на брюках.

– Снимай, – говорю, – мне нужен твой ремень.

Сняв ремень с Ашота, я надел его на нового друга или подругу, завязал так, чтобы не задушить собаку. Теперь можно вставать. Вот так, в сопровождении своры собак, мы двинулись дальше. Прямо перед деревней проходила асфальтированная дорога, которая и должна была привести нас в город Алагир. Когда мы вышли за село, я отвязал собаку, поблагодарив ее за наше спасение, и дальше мы пошли без охраны. Пошли – это громко сказано, но, тем не менее, мы шли и с каждым шагом приближались к назначенному пункту. На дороге появились горящие вдали фары. Машина приближалась с большой скоростью, я даже думал, что она не остановится. На всякий случай поднял руку, она проехав метров двести и встала. Ашот попросил довезти нас до города. Пока он договаривался, я подошел, мы сели, и, как только закрылась дверь, я пожалел, что мы сели в эту машину. Водитель, который сидел за рулем, был пьян, нет, не просто пьян, он был в хлам. Сам он еле сидел, держался за руль, чтобы на упасть, его так качало из стороны в сторону, что Ашоту приходилось придерживать его.

– Вы куда едете? – спросил он.

– Извини меня, а ты сам вообще куда летишь?

Этот ЗиЛ 133 летел по горной дороге с такой скоростью, что на поворотах его заносило. Дорога шла между горой, вертикально стоящей с левой стороны, и обрывом, внизу которого справа журчал ручей.

– Не бойся, брат, я эту дорогу хорошо знаю. Тебе куда надо? Довезу, куда скажешь.

– В ментовку, – коротко сказал я.

– Хорошо, только близко подъехать не смогу, – закончил он, с трудом выговаривая слова.

Немного помолчав, я спросил его:

– Так ты думаешь, мы все-таки доедем?

Между тем дорога выпрямилась, уже не надо было петлять, и вскоре мы уже ехали по прямой городской улице. Подъехав к мигающему светофору, машина встала на середине перекрестка. Водитель протянул руку через кабину и что-то пытался сказать. Правда, мы совершенно не понимали его, но из сказанного я понял только то, в какую сторону надо идти. Вывалившись из кабины, я перекрестился, слава богу, мы доехали. Надо сказать, я здорово был напуган этой поездкой.

– Я ничего не понял, что он сказал, куда идти. Он что, не мог подвезти нас к отделу? – выругался Ашот.

– Успокойся, нам туда, – скомандовал я и, хромая на обе ноги, пошел дальше.

Надо сказать в машине было очень жарко, за время нашей поездки мои штаны растаяли и опять были мокрыми, поэтому идти стало еще труднее. Ноги тоже почувствовали тепло, стали отходить и уже сильно разболелись, да так, что не то что идти, я стоять не мог. Такое ощущение, будто в ступни ног вбили ежа. Пункт милиции был освещен своими огнями, поэтому мы его увидели издалека. Конечно, идти по асфальту было намного легче, чем там, в горах, но боль не утихала. Между тем надо напомнить, что шли уже третьи сутки, как мы выехали из дома. Ашот еле волочил ноги, он так устал, что готов был лечь прямо на асфальт, но, кроме усталости, нас добивал голод. В машине, на которой мы добирались до города, была бутылка с водой, которую мы осушили до донышка, утоляя жажду. Я много раз слышал об обезвоживании, но вот так попробовать это на себе пришлось впервые. Это очень сложное и труднотерпимое состояние: вокруг холодно, а у тебя рассохлись губы, полностью высохло горло, тяжело дышать, мышцы отказываются подчиняться, и поэтому ощущается какая-то скованность, в итоге весь твой рассудок подсказывает тебе: «Брось все это, сядь, отдохни».