Ирина Покровская - Вся наша жизнь – игра

Закончил плотник работу, взглянул богач на дом и похвалил:

– Красивый дом получился. Вижу, потрудился ты от души. Недаром молва идет, что ты плотник от Бога. А потому, чтобы вознаградить тебя за твои старания, я дарю этот дом тебе.

И отдал дом плотнику.

Только у дома того то крыша начинала протекать, то злые сквозняки по дому свистеть принимались.

Бывает же такое!

Зависть, злоба, ненависть могут внешне и не проявляться ни в повышенном голосе, ни в какой-либо другой форме. Однако, как явный гнев имеет форму огня снаружи, но тлеет внутри, даже обжигая других, так и те, у кого есть зависть, злоба или ненависть, постоянно горят внутренне. Один при этом становится красным внешне, да? А другой становится уродливым внутренне.

Гнев проявляется и в хитрости. Как именно? Вы говорите и считаете, что иногда приходится становиться строгим с детьми, с подчиненными. При этом мысли и слова такие: «Иначе невозможно… Иначе он (она) ничего не поймет… Иначе, иначе… Иногда даже приходится брать закон в свои руки, для их же блага…» Однако это тоже след гнева.

След жадности – это так называемая «необходимость». Мы говорим: «Жадности у меня нет, но всё это необходимо…» Однако и у необходимого есть предел. Если необходимое выходит за пределы, это уже след жадности. «Мне это необходимо, а вдруг… Мне это необходимо, я ведь директор…»

Подумайте об этом.

Однажды мельник выстроил себе плотину. Все бы хорошо, но через какое-то время плотина дала трещину. Это заприметил крестьянин и сказал об этом мельнику:

– Нужно трещину срочно залатать, а то вода прорвет плотину.

– Залатать плотину денег стоит! – отвечал мельник.

А он, надо сказать, был ужас какой скупой.

– Хочешь, я тебе ее за целковый заделаю, – предложил крестьянин.

– Дай до утра подумать, – попросил мельник.

Он-то знал, что дешевле ему никто не сделает, но жаль было с целковым расставаться. Приходит к нему утром крестьянин. Уж и инструмент с собой прихватил. Поскреб мельник затылок и говорит:

– Что-то я спал ночью плохо. Голова болит. Я не успел поразмыслить над твоим предложением. Приходи завтра утром.

Но и на следующее утро мельнику жалко было целковый отдавать. Он спрятался и наказал жене:

– Скажи крестьянину, что я к куму поехал. Пусть он завтра утром зайдет.

А на следующее утро вода прорвала плотину. И починить ее за целковый уже никакой возможности не было.

Так и человек держится за свой грех.

«Завтра с ним расстанусь, – думает он, – завтра и покаюсь».

Но разве можно знать, когда настанет срок предстать перед Богом?

В привязанности всегда проявляется сознание «моё». Именно в сознании «моего» вместе с привязанностью приходят и другие пороки. Покончить с сознанием «моё» – значит стать свободным от пороков. Уничтожить пороки – значит стать возвышенным. Стать возвышенным – значит стать счастливым.

Если считать себя гостем в этом мире или доверенным лицом, состояние «моего» исчезает. Где нет «моё» – там Бог. Когда есть сознание «моё», я думаю: «Моё мнение должны принять… К моему мнению должны прислушаться… Всё должно происходить по-моему…»

Тонкая форма привязанности – это когда какая-то вещь или человек вам нравятся. «Мне нравится такая-то вещь. Привязанности нет, просто нравится…» Если какой-то человек или какая-то вещь нравится… – но, ведь если нет привязанности, тогда нравиться должно вообще всё: и одежда с заплатками хороша, и дорогая одежда тоже хороша, и обед из 36 блюд хорош, и сухарь с водой тоже хороши, каждая вещь – хороша, каждый человек – хороший. Однако это не так: «Этот нравится больше… Эта вещь нравится больше…» Нравится – значит будет влечение. А это уже след привязанности.

Мы, души, – гости в этом мире. Покидая тело, мы ничего не возьмем с собой, кроме собственных качеств и особенностей. Все «моё» останется здесь, в физическом мире.

Однажды преуспевающий бизнесмен, находясь проездом в одном городе, решил навестить известного мудреца, о котором рассказывали легенды. Он пошел по названному адресу и пришел к ветхой лачуге на окраине. В жилище не было ничего, кроме продавленной кровати и заваленного книгами стола, за которым сидел старик, погруженный в чтение. Гость обратился к нему с вопросом:

– Где живет такой-то старец?