Алексей Ивакин: «Тигры» на Красной площади. Вся наша СМЕРТЬ - игра

Он — спит. Ему снится сон.

Ему снится такой простой сон, что он как будто бы спит.

Он будто бы спит. А вокруг будто бы ездят троллейбусы, фыркают сизым дымом авто, люди ходят… Люди ходят — улыбаются, разговаривают, целуются. Потом люди уходят и «ночами делают новых людей».

Люди запускают фейерверки, катаются на лыжах и велосипедах, ругаются, дерутся иногда.

А он — спит.

Он спит и ему снится, что с неба больше не падает гулкий ужас тонных бомб, что в него не стреляют, что он не горит, что он еще жив…

Он — спит.

И старая рана ноет чужим железом.

Люди идут на работу. Возвращаются с работы. Люди молчат, люди разговаривают. Они курят, читают, учатся, учат, переходят дорогу на красный свет.

Иногда они умирают. Умирают, хотя они младше его.

А он — спит.

День за год и год за день. И кто же считал эти дни и кто вычеркивал годы?

Он — спит.

Ему снится последний бросок. Ему снятся последние пять минут. Пять минут до конца войны. И маленькая ранка на упрямом лбу.

И крик экипажа.

Он все еще спит…

В баках пусто — так пусто в желудке. Заварен ствол — так нос заложен. И в триплексах — слепая выколотая тьма.

И гусеницы, залитые бетоном, вгрызаются в этот бетон.

А где-то там, за далеким-далеким горизонтом, скрытым бесчисленными домами, протирает мундштук горнист.

Время…

Время скачет вперед! Время — скорость Вселенной. Время — качество энтропии. Время может повернуть вспять, если там, за горизонтом, невидимый горнист протрубит…

С неба упадет снег. Глыбой такой, когда воспоет невесомыми звуками время:

— Вставай, вставай, штанишки надевай, на зарядку вылетай!

Пока другие будут слышать в этом призрачном зове:

— На! Девайс!

— Вы! Купайсссаунасссдефачками…

Пока другие будут слышать змеиное шипение, красными фонарями будут мелькать отсветы на зеленой броне. Он — проснулся.

Он проснулся и рыкнул. Рыкнул голодными баками, сдал назад с постамента. Чихнул длинным, восьмидесятипятимиллиметровым носом, остатками энергии в щитовидном аккумуляторе включил глаза. Газы выпустил. Не без того. А где вы видели мужика, который при пробуждении газы не пускает?

Увидев прямо перед собой забегаловку для малолитражек, тяжело взломал асфальт, ненароком отдавив какому-то мелкому «Матизу» все, что можно было отдавить. «Матиз» долго верещал сигнализацией. Пока не сдох.

Потом еще несколько сдохло каких-то мелких легкобронированных тварей.

«Да…» — подумал он и вспомнил Халхин-Гол. — «Японцы так и не научились нормальную технику делать!»

«О! А вот и Кюбельвагены!» И эмблемы «Мерседесов», «Опелей» и «Ауди», в девичестве «Хорьхов», по привычке укладывались под русские гусеницы. И вспомнил он Берлин сорок пятого…

Жрал дизель много. Шестьсот семьдесят четыре литра для пяти сотен лошадей… Пока испуганный персонал автозаправки со смешным названием «Оле-Лукойле» суетился вокруг огромной машины, танк хрустел асфальтовой крошкой, застрявшей в траках, и задумчиво размышлял.

С чего бы начать?

Он — спал.

Но он проснулся…

По крайней мере, ему снится, что он проснулся.

Митёк был сильно напуган. Еще бы…

Буквально полчаса назад ты сидел в теплом и удобном полифункциональном кресле оператора-наводчика и внезапно оказался в вонючей луже под мокрым снегом, а руки твои обожжены о броню — это все не способствует оптимизму.

А начиналось как хорошо?

Несколько месяцев назад на его «электрическое мыло», как любил он называть свой почтовый ящик, упало внезапное письмо. Его, Дмитрия Брамма, тихого скромного дизайнера из глубокой Пензы, вдруг пригласили на открытый чемпионат по онлайн-игре «Танковая война». И не просто пригласили, а пригласили за счет организаторов чемпионата. И не в сраную Рашку, а в Штаты. ШТАТЫ! Митёк даже не поверил. Нет, в танчики он с удовольствием резался, посвящая им все свободное от работы время, забросив даже поднадоевший троллинг в уютных жежешечках и форумах. Он обожал прийти к какому-нибудь военно-историческому совку и начать срач на тему: «Краснюки — козлы, а немецкая техника лучше всех!»