Ника Соболева - Право на одиночество

– А откуда он?

– Его наш генеральный перетащил из издательства «Ямб».

Я подняла брови. «Ямб» – издательский монстр, выпускающий сорок процентов всей литературы в стране. Издание книг, книжечек и брошюрок поставлено там на широкую ногу – то есть, на конвейер. Наша «Радуга» хоть и входила в пятерку крупнейших издательств России, но все-таки по количеству издаваемых книг с «Ямбом» даже рядом не стояла.

– Тише, тише! – вдруг закричал кто-то. Народ постепенно замолкал. И вот, наконец, вошел генеральный вместе с незнакомым мужчиной.

– Прошу любить и жаловать, – сказал генеральный. – Максим Петрович Громов, наш новый главный редактор.

– Здравствуйте, – грянули несколько сотен голосов. Я посмотрела на Громова. Лицо у него было приятное, короткие темно-русые волосы, глаза светлые – то ли серые, то ли голубые. Он улыбнулся, и на одной его щеке появилась ямочка.

Дальше начался какой-то хаос. Говорил сначала генеральный – какой-то бред о наших целях и задачах, – потом заставили выступить Ивана Федоровича, затем болтала Марина Ивановна, директор по маркетингу, и наконец предоставили слово Громову.

К тому времени вид у него был уже немного уставший.

– Не буду вас томить долгими речами, – сказал он, – и надеюсь, что оправдаю все ожидания.

После небольшой паузы – наверное, все думали, что он тоже будет говорить длинную речь, – Иван Федорович вдруг воскликнул:

– Позвольте представить вам, Максим Петрович, Наталью Владимировну Зотову, вашего личного помощника! – Иван Федорович так толкнул меня в спину, что я чуть не упала. – Наталья Владимировна, скажите и вы что-нибудь!

Все рассмеялись. Я посмотрела на Громова. Он с интересом глядел на меня.

– Ну что ж, я только хотела бы пожелать Максиму Петровичу успехов на новом месте. А еще поздравить всех женщин с восьмым марта и выразить надежду, что пока они на работе, их мужья приготовят замечательный ужин и вымоют всю посуду, – закончила я вкрадчивым тоном.

Раздался взрыв хохота, а потом аплодисменты женской половины нашего коллектива. Краем глаза я увидела, как скривилась Марина Ивановна – с самого начала она меня терпеть не могла.

– Да, прошу прощения! – засмеялся Громов. – Сегодня все-таки праздник, поэтому, я думаю, после этого приветствия мы можем отпустить всех домой, верно ведь?

– Да, верно, – кивнул генеральный, и ликующая толпа помчалась к выходу. Я направилась вместе со всеми, но вдруг почувствовала, что кто-то взял меня под локоть.

– Простите, Наталья Владимировна, – обернувшись, я увидела лицо Громова. – Я вас ненадолго задержу…

– Сколько угодно, – улыбнулась я.

В начале Громов попросил показать его рабочее место. Когда мы спустились вниз и вошли в кабинет, Светочка как раз убегала.

– Ты идешь, Наташ? – спросила она.

– Нет, я чуть-чуть задержусь, ты беги, – сказала я.

Как только Светочка ушла, Громов повернулся ко мне. В его глазах я вдруг заметила сталь.

– Простите меня, Наталья Владимировна, но я бы хотел сразу расставить все точки над «и». Не успел я зайти в это здание, как на меня обрушились слухи о вашей связи с Михаилом Юрьевичем.

Меньше всего я ожидала таких слов. Я подняла на него удивленные глаза.

– И я хотел спросить вас о достоверности этих слухов. Дело в том, что я не терплю никаких связей на работе…

Я почувствовала, как во мне вспыхивает ярость. Давно уже я так не злилась.

– Максим Петрович, – как только я заговорила, то сама почувствовала, сколько злости в моем голосе, – даже если бы я спала с Михаилом Юрьевичем, вы могли бы сначала оценить качество моей работы, а не поспешно прислушиваться к глупым сплетням Марины Ивановны. Я не желаю отвечать на этот вопрос. Вы можете увольнять меня хоть сейчас.

– Я не собираюсь вас увольнять. Я просто подумал…

– Честно говоря, мне безразлично, что вы подумали. Всего хорошего.

Я схватила свою сумку и пальто и вышла из комнаты. Я уже успела решить, что это наверняка будет мой последний рабочий день – все-таки хамить начальству нельзя ни при каких условиях – но через несколько мгновений меня догнал Громов.

– Наталья Владимировна, вы меня не так поняли… На прошлой работе меня просто осаждали секретарши, а я этого очень не люблю – работа должна оставаться работой… Я не хотел вас обидеть…

Я остановилась и посмотрела Громову в лицо.

– Я любила его, – сказала я громко. Максим Петрович вздрогнул. – Я любила его как отца. Я могу прокричать это на все издательство, но боюсь, что часть нашего коллектива уже поставила на меня совсем другое клеймо. А теперь, пожалуйста, я бы хотела пойти домой.