Равиль Сафиулин - Клуб любителей жутких рассказов

«…По весне в нашем совхозном поселке стояла большая вода, доходившая почти до крыльца и доставлявшая нам немало хлопот. Чтобы выбраться до автобусной остановки, нужно было нащупать ногами прежнюю дорогу и осторожно двигаться по ней, рискуя каждый раз набрать полные сапоги. Майские пригожие дни, за которыми уже маячило лето, принесли нам, мальчишкам, первые радости. Огромная, похожая на баржу, моторная лодка возила с уцелевших от затопления полей свежий урожай красной сладкой редиски. За сбитыми в ровные ряды ящиками, заполонившими ее корму, как-то умещались женщины, сопровождавшими этот груз. Среди них была и моя мама, чье любопытство вскоре станет началом темной истории, изрядно потрепавшей ей нервы.

Как рассказывала потом мать, ничто в этот день не предвещало плохого. Моторная лодка тихо катила по воде, которой не было конца и краю. Она сидела у самого борта, – и от нечего делать – рукой подхватывала плывущие мимо зеленые ветки. И вдруг ее пальцы наткнулись на нечто мокрое и скользкое. Она быстро отдернула руку. Однако нет на свете сильнее женского любопытства! Мама ткнула черенком лопаты в это «нечто» – и по правую сторону медленно плывущей лодки неожиданно всплыл утопленник! Бедная женщина была готова от ужаса забиться между ящиками и окопаться в редиске, проклиная свою «любознательность».

…Это был труп известного всем в поселке объездчика Тюхтея. Когда его поднимали из воды, мама невольно бросила взгляд на утопленника. И оцепенела от страха! Ей показалось, что покойник даже одобряюще подмигнул глазом. Дескать, спасибо за помощь, а то сгинул бы где-нибудь на дне без вести.

С этого момента для моей мамы началась кошмарная жизнь. Тюхтей снился ей почти каждую ночь: он будто прилипал к окну раскоряченным телом, таращил мертвые глаза и шептал: «Галя, Галя». Я чувствовал, что с мамой творится что-то неладное. По утрам она тщательно отмывала окно и, к моему удивлению, в комнате пахло речной тиной и рыбой. Я как-то сказал ей об этом. Мама заметно побледнела, но посвящать меня в свои страхи не стала. Избавиться от ночных кошмаров ей поможет местная бабка Ковалиха, которая славилась тем, что знала кучу заговоров на все случаи жизни. За пачку индийского чая (по тем временам – большой дефицит!) бабка дала ценный совет: сходить в полночь на могилу Тюхтея, крепко выругаться и плюнуть три раза в его сторону. Мать так и сделала. И больше ее не досаждали темные, пугающие сны…».

…Настя перевела дух, потом поправила прядь светлых волос, свисающих над лицом, и ее нежный голос зазвучал вновь…

«Мой папа, обычно спокойный и невозмутимый, в этот раз вернулся домой обеспокоенным, каким-то даже опустошенным. И когда он вытащил из буфета заветную бутылку дорогого коньяка, мама удивленно подняла глаза: такое за ним водилось редко, чтобы в обыденный день взять и пропустить рюмочку…

…Прошло томительных полчаса, пока папа не пришел в себя. Мы подсели к нему поближе, тревожно ожидая дурную весть. Папа виновато улыбнулся: «Да ничего страшного со мной не произошло, просто подвело любопытство. Дом этот проклятый чуть с ума не свел…

…Он стоял на отшибе, одинокий, сиротливый и пустой. Это странное четырехэтажное здание со сквозными подъездами, с уцелевшими рамами окон, явно доживало свой век. Ветер вихрем носился по комнатам, выметая пыль и остатки газет, заставляя дрожать крышу и ветхие стены.

Волею случая я сегодня заглянул в этот дом: июльская жара заставила меня искать временное прохладное пристанище. Выбрал первую же попавшуюся комнату – и был неслыханно рад. Старый, но еще крепкий табурет, сбитый, наверное, умелым хозяином, и длинный дощатый стол располагали к тихому уединению. А грязь и пыль я быстро убрал какой-то тряпицей, которую подобрал на полу.

…Легкая дрема приятным облачком навалилась на глаза. Примостившись на табурете и положив голову на стол, я забылся коротким сном. И лучше бы этого не делал! То ли в дреме, то ли во сне я почувствовал, как пришел в движение дом. Захлопали двери, послышались детские голоса, где-то на кухне разбилась посуда, кто-то незримый прокатил мимо меня на велосипеде. А потом вдруг наступила тишина, тревожная, навевающая тоску и печаль. Я попытался проснуться, даже шевельнул ногой, чтобы удариться о ножку стола и привести себя в чувство. Однако, все усилия были напрасны! Неожиданно скрипнула дверь, и в комнату вошла маленькая сухонькая старушка, в сереньком платьице и повязанном на голове белым платочком. Шаркая ножками, обутыми в валенки, она приблизилась ко мне и погладила по голове. И я ощутил вдруг страшный холод костяшек ее пальцев…