Тимофей Ковальков - Пассажир декабря. Повесть о любви и психотерапии

– И что ты покурил, брат?

– Растения покурил, зеленые растения, – ответил шофер.

Я присмотрелся. Водила одет не по сезону: розовая поношенная пижамка, войлочные тапочки. Лицо небритое, синее, уставшее. Руки в татуировках. Хорош бродяга. Но и пассажир не прост.

– Так куда жмем? – уточнил водила.

– Шарик, терминал «Е», – сказал я хмуро, успев рассмотреть билет.

Такси рвануло по льду, как на крыльях, увозя пассажира со странной фамилией Пирогов. Мне не нравилась эта фамилия, но что делать, если я – пассажир сознания этого Пирогова. «Девятка» мчалась ближе к осевой, пошатываясь в стороны и игнорируя знаки. Скорость увеличивалась. Как бы наше чахлое автомобильное корытце не соскользнуло в сугроб. Утреннее путешествие в Склиф с разбитыми костями меня не прельщало. Засада вампиров в погонах, махавшими полосатыми жезлами, показалась мне желанным избавлением от крушения. Водила выполз из машины и, шлепая тапочками, проковылял к тучным упырям, покрытым инеем.

Оставшись один, я посмотрел на себя в зеркальце и удивился неприличной лохматости длинных черных волос. Расчески не было, пришлось поправить прическу рукой. В сознании из ниоткуда возникла старая детская песенка, придуманная как будто про меня:

Водила вернулся без особой задержки.

– Я им так и сказал: хочешь пижаму бери, а больше нету ничего – первый клиент, – радостно сообщил он, подмигнул и добавил, – водяры хлебнешь со мной за компанию, а то меня уже прижало к обочине? Теперь постов уже не будет.

– А то, – сказал я.

Холодненькая «Смирновка» влилась ровно, видимо, не паленая. Дрожь унималась, утро манило меня к себе в объятья, пахнущие свежим дыханием «Гиннесса». Я смутно припоминал приличный бар на втором этаже зоны ожидания вылета. Усилием недремлющего интеллекта пора затвердить порт прибытия. Тенерифе, мать его. Что надо там Пирогову? Спрошу мерзавца позже.

Ни одна рыба не понимает, что плавает в океане, ни один психотик толком не осознаёт, что живет в психозе. И рыбам, и психотикам необходим взгляд со стороны на ту среду, где они обитают. Рыбами я не занимаюсь – они молчаливы, самодовольны и не носят кредиток в чехлах от смартфонов, а психотиков я приглашаю охотно. Меня зовут Мария, я психотерапевт, и этим я разительно отличаюсь от обычных людей, потому что обычные люди – и есть те самые психотики, даже если не знают об этом. Мир моей клиентуры неисчерпаем, так же как вечная очередь у ворот похоронных агентств. Моя фирма носит символическое название «Океан». Оно означает безграничное пространство психоза, мечущихся человеческих душ и Гольфстрим денежного потока. «Океан» приманивает клиентов старым как мир дискурсом избавления от страданий.

Даже самый мой богатый клиент по сути своей не кто иной, как нищий с протянутой рукой. Взаимоотношения ординарных людей – лишь эмоциональное попрошайничество. Приучившись с детства, каждый выклянчивает у других любовь, понимание, доверие, поддержку. Но в мире психоза, зависимости и духовной нищеты никто не в состоянии дать другому то, чем сам не обладает в достатке. В действие вступает коварный ум, манипулирующий, обманывающий, контролирующий, добивающийся крошечной власти диктатора над партнером по несчастью. Взаимоотношения преобразуются в клубок запутанных нитей, узелков, состоящих из вины и обиды. Над полем битвы реет лозунг-плакат. На нем нарисовано кровью пациентов лишь одно слово «должен». Пока вам кто-то должен или вы сами должны кому-то в этом мире, вы мой верный клиент и я вас жду на сеанс.

Психотерапевт – не индийский гуру. В профессию приходят обычные люди с улицы – психотики, часто прошедшие трудный жизненный путь. Я – не исключение, скорее наоборот. Мой путь в прошлом – это нескончаемая боль и тоска. Я пережила трудное детство, страстей было так много, что я утонула в них. Я не справлялась с бессилием. Но потом, в один из кризисов, я очнулась, престала терять себя в заполняющей до краев боли. Я купила в «Икее» платяной шкаф под березу и поместила туда чувства и мысли, выцарапанные из головы, рядом с шикарными вечерними платьями – осколками распутной жизни. Мое настроение – совершенная пустота. Я парю в пространстве, ничто не захватывает свободное сознание.