Александр Хардиков - Не торопитесь уходить

Тихо ангелы в круге сидели
Под высокими арками сводов.
И они никуда не летели,
Будто были отсюда все родом…

То не ветер порушенной кровлею шлепает,
Задувая в стропильный скелет,
То безглавые ангелы крыльями хлопают,
Тщетно в небо пытаясь взлететь.

Ну а те, кто из них уцелели
После шумных твоих похорон,
Далеко улететь не успели,
Превратившись в крикливых ворон.

Когда ветер врывается в чрево,
Настигая летучую мышь,
В пропасть неба бездонного зева
Ты застуженным горлом хрипишь:

«Птицы, птицы, о чем вы кричите
Над округою разоренной?
Почему в те края не летите,
Где не так все печально и больно?

Где под рыжим от ржавчины снегом
Не сгорают мои купола,
Под расколотым надвое небом,
Не сжигаются души дотла».

На лицо скорбь свою проливая,
Отзовется одна лишь душа.
Душа бледная, еле живая,
Тихо вымолвит, слабо дыша:

«Просить прощения не смею,
Уж больно ноша тяжела.
Сама, как ты, с безглавой шеей
Живу без этого села».

И повернется восвояси,
Не поклонившись, не крестясь.

Поклоны класть, какому богу,
Коль жизнь – ценою в один грош.
Она вернется на дорогу.
А ты стоишь чего-то ждешь.

Забросить, забыть и уехать,
Не видеть, не слышать, не знать.
Дорога лишь сердцу утеха,
И доли иной не сыскать.

Проститься со мною здесь выйдет
Старуха со взглядом пустым.
Имеющий очи – не видит.
Здесь жить можно только слепым.

Прощай навсегда уж, старуха.
Да будет твой угол сухим.
Не слышит имеющий ухо.
Здесь жить можно только глухим.

Прощайте забитые избы,
Заросший бурьяном плетень.
Я здесь не оставлю Отчизны —
Оставлю одну ее тень.

А мимо мелькают погосты,
Бегут мне навстречу кресты.
Не скрыться отсюда на остров,
Не сжечь за собою мосты.

Опустела земля. Изголилася Русь.
Заколочены накрест оконца.
Снег не тает на лицах красавиц-Марусь,
А летит к краснощекому солнцу.

Через миг – он не снег, а обыденный пар.
Сам он выбрал себе эту плаху.
Докрасна раскален золотой самовар,
Добела кто-то варит рубаху.

Непутевая жизнь, непутевая.
Бестолковая жизнь, бестолковая.

Разорви мою грудь, сердце вытащи,
А бездыханный труп положи на щиты.

Меч мой в ножнах лежит пускай рядышком.
Не могу я так жить, ребятушки.

Надоело колоть и рубить с плеча,
Крепка вражья плоть, а кровь горяча.

А в небе плывут журавушки…
Нету сил помахать им, ребятушки.

Упади и закрой очи, перышко,
Тяжела была долюшка.

Знать сгубило меня времечко —
Не ко сроку взошло семечко.

И была не была волюшка.
А могилка моя – полюшко.

Промозглая осень, как век на исходе,
Упавшую лошадь стегает по морде.
По морде, по морде… в последнем аккорде
На финише века, как дань его моде.

На мокрых поводьях кровавая пена —
Для века в угоду типичная сцена.
А где же телега и где же в ней кучер?
От быстрого бега смешалось все в кучу.

На рубеже конца эпохи
Во всесжигающей игре
Он и Она в последнем вздохе
Навек уснули в гараже.

Их утомившиеся лица
От дел земных отрешены.
Один им сон все будет сниться
И нет в том чьей-либо вины.

Жизнь, как колеса, отлетела
В руках неопытных мужей,
Когда в одно сплелись два тела
В конце пути на вираже.

Предрешена уж участь наша,
И мы другой уже не ждем,
Пока отравленную чашу
Тлетворной жизни денно пьем.

Влечет нас зверя вечный зов,
Он в душах наших тихо бродит.
И разжижение мозгов
У нас внезапно происходит.

Еще вчера стремились к другу
Через пустыни и снега,
Но возвращаемся по кругу
И обретаем мы врага.

Из разрушительного круга
Уже не вырваться никак,
И от любви, как от испуга,
Назад мы пятимся, как рак.