Сергей Иннер - Овердрайв

Ты на крыше самого высокого здания в городе, исполняешь соло на стратокастере под дождём из горящих автомобилей, в сполохах молний цвета фанданго. Остовы домов обуяны пламенем, разверзнут асфальт, струны твои отпевают погибших, новоприбывших приветствуют. Ты – Юрий Гагарин новой волны рок-н-ролла, Нео, выгоняющий торговцев из храма, большеглазый Конфуций с волосами-крыльями, очень большой Лебовски, Вудстоков Парсифаль. Высокоскоростными пассами ты перебираешь все созвучия со всеразличными сочетаниями педальных эффектов, после чего обращаешься пространством-временем и покидаешь собственные пределы, становясь вечным сиянием чистого разума. Поистине круто, чувак.

А на Земле верховодит 2010-я весна нашей эры. Экипаж МКС впервые получает доступ в интернет, первый в мире самолёт на солнечных элементах совершает тестовый полёт, в Исландии происходит извержение вулкана Эйяфьядлайёкюдль, на Московском вокзале Санкт-Петербурга останавливается поезд. На перроне девица: платье джинс, балетная выправка мускулистых ног. Ей имя – Полина Ривес. Локоны пламенеют, вишнёвые губы искусаны в ожидании, и немыслимым кажется, что Полина Ривес среди всех пассажиров ищет глазами именно меня.

При виде моём её художественно асимметричное личико озаряет улыбка. Роняю сумку на перрон, и целуемся мы с Полиной страстно, что те матрос с медсестрицей. С хохотом она утягивает меня за руку в лабиринты метро.

Рыжая ветка, станция Ладожская, десять минут на маршрутке, ещё столько же пешком, и мы у Полины дома. Она эту локацию зовёт «почти в центре». Я впервые в Петербурге, так что пока ещё верю.

Одиннадцатый этаж плиточного здания, квартира с интерьером 90-х. Влеку Полину на первый встречный диван. Она меня тренированными икрами обхватывает, я лобзаю молочную шею, ключицы и плечи, расстёгиваю молнию платья, не ожидая там встретить бронежилет, но Полина молвит:

– Не время.

– Это почему?

– Нельзя сейчас.

– Уверена?

– Абсолютно.

– Тогда… как насчёт минета?

– У меня есть идея получше. Давай я покажу тебе город.

– А это точно лучше минета?

– Уверяю.

Мне двадцать один год, и ничто в мире не лучше минета, но приходится согласиться. Выдвигаемся навстречу моему культурному шоку.

Стучит копытом сердце Петербурга. Парадный Невский проспект, официальная версия в хрустящей упаковке, полубогини спустились рекламировать конфекционы, промоутеры с громкоговорителями вместо ртов топчут видавшие блокаду мостовые, посетите нашу пельменную и блаженны станете, истинно вам говорим. Однако за убогим карнавалом не скрыть древнее могущество воды и камня. Если где-либо и возможно разрешить тайну Великого Но, то именно здесь.

Мы с Полиной Ривес в кофейне «Чрезвычайная Ложка». Сидим у окна, а за ним – сонм нарядных людей, мыльные пузыри, джаз. А посреди этой кутерьмы у автобусной остановки печальная бабушка торгует игрушками. К краю её лотка уверенно шагает заводной Винни Пух, но в самый последний момент, когда он уже готов сброситься вниз, костлявые старушечьи пальцы хватают медведя и возвращают в самое начало пути: снова и снова.

Мы с Полиной пьём кофе, соприкасаемся руками и ногами, рождая молнии друг в друге, и ведём речь о том, как скоро услышим горлицу в чистом небе, и всё будет хорошо – не то что раньше.

Родился я без роду и племени в славном Таганроге, зрел и креп в краснокирпичной пятиэтажке на улице Свободы. Научился различать маму и её родителей (уж больно они этого хотели), позднее к ним добавился отчим, но вскоре опять исчез, на прощание одарив меня акустической гитарой. Взял я эту гитару, провёл по струнам и понял, что лучше бы мне стать рок-звездой. Мы с одноклассниками собрали группу «Пальмовый Вор», но довольно скоро выяснилось, что не суждено нам раскачивать стадионы, и вообще мы рождены, похоже, исключительно для того, чтобы работать и плодить себе подобных. Взрослея, кто-то из наших женился и забросил музыку, кто-то оказался в армии, а кто-то ушёл в металл-группу «Торквемада». Так я впервые столкнулся с Великим Но.

С тех пор Великое Но возникало повсюду. Что бы я ни делал, оно появлялось и шутя ломало всякий почти совершенный план, делало его невыполнимым и даже абсурдным. Выскакивало как чёрт из табакерки, даже там, где у меня было предусмотрено, казалось бы, абсолютно всё. Я ненавидел Великое Но, да и оно меня, судя по всему, любило не слишком-то.