Леонид Овтин - Качалка

Подойдя к двум товарищам на "дорожках", бодибилдер также учтиво кивнул, но без малейшего намека на радость и веселость.

На лице Ивана, уже подуставшего от легкого бега, появилась гримаска – нечто среднее между легким удовлетворением от физического напряжения и недоумением. Михаил Манцуров, конечно может не обращать внимание на фитоняшек, которых видит уже не первый год, и на новичков, которые выглядят комично, выполняя упражнения с неподходящими для своей силы весами. Но кроме беззаботности было в лице бодибилдера нарочитая серьезность, которая смешила не только завсегдатаев-любителей, но и привыкших к нему коллег и даже тренеров.

– Ты в курсе, они будут бороться в "Паддинге"? – почти шепотом сказал другу Яков.

– Прямо бороться?

– Ну, Конь уже четырежды мистер Паддинг, а этот – ни разу. А считает себя великим билдером, ха-ха.

– А чего ж он так считает?

– Да просто знаешь, есть такая психическая хворь – графомания. У него, знаешь, кликуха в своем кругу – Мишка-фишка.

– Да ты че, – Иван невольно остановился. С неподдельным изумлением поглядел на друга: – Даже кликуху элитного профи знаешь? Откедова, дружочек?

– А я в гардеробе приснул нечаянно. Проснулся поздним вечером. Тут такая кухня была. Саныч… Знаешь, старпер, который персонально тренирует?.. Называл раз десять Мишку фишкой. Это я спал, не слышал – может, он его еще как называл. Я, вообще, наверно, много чего не услышал. А еще знаешь, что? – Яков остановил тренажер, огляделся по сторонам. Шепотом продолжил: – Аскольд сидит с пятнадцати годков на "колесах". Это я те отвечаю! Это не Саныч, это Гуманоид сказал. Он сюда иногда заходит. Мне реально свезло. Только опорожниться хотелось. Приперло в самый вот такой момент. А выйти нельзя было… Че ты похохатываешь?!

– Ну да, еще че доброго, грохнут. – С усмешкой ответил Иван, разгоняя тренажер.

– А почему нет, Ванек! – друг, нервно дернул плечами, почти перешел на крик. – Почему нет?! Это ведь за семью печатями. Ты их послушай – они ведь все потребляют минимум, да и то, только медицинскую фарму! Смешно?! А ты иди, спроси у Мишки-фишки! Или у Аскольда! Иди!

– Да пусть они хоть навоз потребляют, – усмехнулся Иван, слезая с беговой дорожки. – Мне-то что. Я не буду ни колоть, ни жрать, ни тягать железо как они. Я не билдер. А ты прав…

– Да, я реально слышал. Они полчаса кумекали. Прямо в зале.

– Да нет, – Иван усмехнулся, щелкнул ребром ладони по макушке друга. – Ты прав в том, что лучше быть в дерьме, чем мертвым.

– Ну, это смотря в каком, – Яков, похохатывая, тоже слез с тренажера. – Если в своем – физиологическом, так это ладно. А вот если в своем – моральном, так уж лучше хай застрелят. Ладно, постебались – пойдем, бицулю качнем.

4

– Чего метусишься, сынку? – Николай Петрович взъерошил чижик Артема, который сидел за ноутбуком и напряженно стучал по клавишам. – Позвони своему Вовчику… А, у тебя же поломан телефончик. Купи себе новый, сынку.

– Уже заказал.

– А чего рвешь-мечешь?

– Да вот не отвечает, баклан!

– Набери с моего.

– Папандос, ну ты как скажешь чё, – Артем еле сдержался, чтобы не перейти на крик. – Я что, наизусть номера помню!

– Номера друзей – должен помнить! – с вкрадчивой усмешкой возразил отец, присаживаясь на диван рядом с сыном.

– Должен-должен, – тихо пробурчал тинэйджер, раздраженно щелкая пальцами по монитору. – Ничего я им не должен.

– Это ты себе должен, сынку. Себе!

– Папандос, ты уже две пятерочки поймал. У тя поколение динозавров – поколение боязной культуры!

– Чего-чего? – пырснул смехом Николай Петрович, удерживая за руку вскочившего сына. – Какое-какое поколение?

– Ну, вы кланялись друг перед другом. А так нельзя… Ладно, без обид, Петрович… Не, ну пусти, мне надо в думающий кабинетик!

– Погоди. – Отец усадил сына рядом, проникновенно посмотрел в глаза: – Ты так считаешь? Правда, считаешь, что мы друг перед другом выстилались?

– Ну, как-то так…

– Как-то так, – Николай Петрович усмехнулся, глядя как горделивая мина сына мгновенно сменилась виноватой улыбкой. – А как так можно было дела делать? Ведь надо и якшаться, и в то же время друг от дружки не зависеть…

– Ну, так и работали. Как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь.

– Так-так, – после тяжелой заминки глухо буркнул отец. – Значит, мы просто лебезили друг перед дружкой. А всамделишно не дружбанили. Так?

Сын неопределенно пожал плечами.

– Выходит, так. Ты с Вовиком так же сябруешь?