Агата Колобанова - Не оглядывайся назад!

Лес, который тянулся с одной стороны дороги, сменился заборами и травянистыми лугами, на которых паслись коровы и козы. Это было похоже на родной поселок, но дома и запахи были Альке незнакомы.

«Дошла. Жилые места. Можно тут жить», – подумала собачонка, останавливаясь.

Стоять оказалось тяжелее, чем идти. Устало подобрав задние лапы, она неуклюже уселась прямо на обочине, глядя на коров и забор за их спинами.

Надо отдышаться и отдохнуть. И можно будет идти в поселок, осматриваться, искать себе место в новой жизни.

Одна из коз подняла голову и уставилась на собачонку неподвижными золотистыми глазами. Потом поднялась и двинулась к ней, угрожающе выставив вперед рога.

«А ну пошла отсюда! Вон иди! Убирайся вон!»

Присев на все четыре лапы, пытаясь выглядеть как можно безобиднее, Алька попятилась вдоль дороги, по обочине, спасаясь от козьего гнева.

Коза продолжала наступать, постепенно ускоряя шаг. Сейчас догонит, догонит и нападет!

«Ай-яй-яй, не надо, не надо, не бейте!»

Пронзительно умоляя о пощаде, собачонка бросилась прочь, не разбирая дороги.

Коза давно отстала и вернулась к своим козлятам, но Алька, оглушенная собственным визгом, не слышала и не понимала, что топот за спиной затих, и продолжала бежать, спасаясь от опасности.

Она бежала, бежала, бежала… потом земля почему-то стала скользкой, лапы разъехались, и Алька упала в жидкую грязь.

Мокрая, илистая черная грязь. И вода. Вода!

Забыв, что только что спасалась, захлебываясь криком от страха, собачонка жадно пила прохладную мутную воду. Это было вкусно, одуряюще вкусно!

Утолив жажду, Алька осознала, наконец, что голодна. Очень-очень голодна. Голод был настолько силен, что заглушал даже усталость. Нужно было срочно что-то найти и съесть.

Поднявшись на лапы, наслаждаясь прохладой, которую ей дарила густо пропитавшаяся водой мокрая шерсть, собачонка огляделась.

Она стояла прямо на дне то ли неглубокой узенькой речки, то ли большого ручья. Страшных злобных коз рядом не наблюдалось. Нестрашных и не злобных – тоже.

Слева проходила автомобильная дорога, на которой не было машин. За ней – поросший травой и кустарником пустырь. И заборы, заборы домов с выглядывающими из-за них крышами.

Собравшись с силами, собачонка сделала шаг еще шаг. И еще шаг. Усталые лапы послушно двинули ее тело вперед.

Дорога была горячая и припекала лапы, но быстро кончилась. Густая трава и кусты пустыря оказались уютными, здесь можно было прятаться, скрываться. Возможно, удастся даже выбрать местечко для норы.

Вот только голод. Голод мучил немилосердно. Опустив нос к земле, Алька рыскала по пустырю в поисках запаха съестного. Объедки, может быть, мелкая живность. Которую получится поймать. Не важно. Главное, чтобы это можно было съесть.

Он обнаружился не сразу. Алька рыскала долго, достаточно долго, чтобы жара сменилась вечерней прохладой, а яркий полуденный свет начал уступать место сумраку.

Недавно, наверное, еще утром, это был большой и сильный белый кот. Но сейчас это было не важно. Потому, что лежал он тут уже не первый час. Неподвижный и больше не живой. Без головы.

«Кто и зачем мог сделать такое?» – подумала Алька, с удивлением и страхом обнюхивая бывшего кота.

Кот пах котом. И еще людьми. И кровью. Кровью и плотью – запахом еды!

Прихватив тушку за спину, собачонка поволокла свою добычу подальше от дороги, в кусты, туда, где никто не найдет, никто не отберет ее добычу.

Надо же… Кошек, оказывается, тоже можно есть…

На этот раз Алька проснулась в зарослях молодого ивняка. Гибкие крепкие стебли со всех сторон закрывали ее так, что бесшумно подобраться смог бы только кто-то небольшой и не опасный.

Выбравшись из зарослей и как следует потянувшись, Алька осторожно перешла дорогу и направилась к ручью – утолить жажду.

Потом можно будет откопать остатки вчерашней трапезы и насытиться. Останков кота, конечно, надолго не хватит. Но пока он есть и он – еда. Вот кончится, тогда она и будет думать о пропитании.

Попив и подкрепившись, собачонка отправилась исследовать окрестности.

Поселок встретил ее недружелюбно – высокими глухими заборами и сердитым собачьим лаем из-за них.

«Чужачка! Убирайся! Убирайся! Не место тебе тут!»

Осторожно, пригибаясь, приседая, готовая в любой момент броситься наутек, Алька пробиралась мимо рычащих за заборами псов. Она-то знала, как легко можно выбраться наружу. Немного подкопать землю – и все, лаз готов. А уж выскочив, пес наверняка задаст ей трепку.