Иван Егоров - Время любить

– Ну, что ты захныкал, как маленький!

– Ты забыла я же тебе сказал, что я на самом деле подросток и веду себя соответствующим образом.

– Прости, малыш!

– У тебя неплохой удар, где так натаскалась?

– В юности волейболом занималась.

– А чего в бухгалтеры подалась?

– Травма, потом ещё одна и всё – прощай спорт высших достижений, здравствуйте курсы бухгалтеров!

Перерыв закончился, и я ещё более опустошённый плёлся на склад, а впереди маячил остаток рабочего дня, который не обещал быть лёгким. Повезло конечно Серёге, что по нему не проехался этот каток, я так сказать по-братски принял удар на себя, прям как Санька Матросов – лёг на амбразуру, затыкая своим телом вражеские пулемёты.

7

На лавочке около подъезда сидела Кристина, она нервно подносила ко рту сигарету и выпускала обильную дымовую завесу в сырой весенний воздух. Плечи её слегка потряхивало, а глаза затянула влажная пелена и мне показалось, что она вот-вот зайдётся в истерике. Я сел рядом с ней на лавочку и тоже закурив слегка подтолкнул её локтем в бок.

– Ты чего, опять парни-козлы достают?

– Если бы.

– А чего тогда, может я смогу помочь чем?

В ответ она слегка мотнула головой.

– Вряд ли, я с папаней поцапалась, опять.

– Ну да, тут я тебе не помощник. Расскажи.

– Да, ничего особенно нового, всё, как всегда. То ему до меня нет никакого дела – днями и ночами на работе пропадает, то потом в нём просыпается отцовская любовь и он с остервенением принимается за моё воспитание. В общем банальность, простые проблемы отцов и детей.

– А мама чего?

– А мама ничего – умерла она, два года назад. Когда ехала домой с работы тромб отрывался и закупорил артерию. И всё…

– Извини.

– У тебя есть чего выпить?

– Дома должно пиво быть.

– Охота нажраться!

– Поверь это не самая лучшая затея. Бухло не решит твои проблемы с отцом. Когда пьёшь от горя, что-то пытаешься залить, становиться только хуже, боль удваивается. Бухать надо, когда у тебя всё нормально, тогда и алкашка в кайф пойдёт!

– Ладно, Буковски, хорош алкофилософию разводить, дождь становится сильней.

– Может, лучше, пойдёшь к отцу и помиришься?

– Нет, мне надо немного остыть.

– Тогда, пойдём.

Апрельский воздух насыщал кровь невидимыми частицами безумия и чего-то ещё еле ощутимого, и тёплого, чего нельзя описать словами, а можно только почувствовать. Меня влекло к этой девочке, и, я не мог с собой ничего поделать. Кристина выкинула сигарету и подсунув мне в ладонь свою, зашагала вслед за мной в подъезд.

– Ой, а откуда у тебя фингал такой? – спросила она, когда мы вошли в квартиру.

– Как тебе сказать, понимаешь, с товарищем на работе помахался немного. Он болеет за “ЦСКА” а я за “Торпедо”, вот и схлестнулись.

– И, что это так непримиримо?

– Ещё как, ты даже представить себе не можешь.

– Я не очень люблю футбол.

Кристина села на диван поджав под себя ноги. Я открыл две бутылки и сел рядом с ней. Испытывая какое-то непонятное для себя чувство – одновременно тревоги и радости.

– А подружка твоя не придёт? А то, знаешь, получиться, как в плохом анекдоте, а мне сигать в окно, как-то совсем не хочется или притворяться молью в шкафу.

– Какая подружка?

– А у тебя что их много? Ну, та, рыжая.

– Расслабься, она мне не подружка. Яна проститутка.

– И часто ты заказываешь проституток?

– По-разному, смотря как с деньгами.

– А тебе не противно, ну там, болячки всякие, не знаю.

– Нет, я не заморачиваю этим голову. Тем более у меня одноклассник сутенёр, он мне гнилое мясо не подкинет.

– Ты так в нём уверен?

– Я ему в своё время жизнь спас.

– Расскажи.

– Ну, шёл я как-то домой, под утро уже.

– От девушки?

– Да, она жила на окраине, и я каждый раз наматывал километры возвращаясь от неё по ночному городу. Так вот, возвращаюсь и вижу возню около моего подъезда, трое одного гасят, хорошо уже разошлись, ногами топчут и останавливаться не собираются. Я пригляделся, а это Кеша, одноклассник мой. Ну я недолго думая снял ремень, а я носил тогда армейский ремень с такой широкой бляхой, на кулак намотал его и ломанулся в толпу. Пока эти парни переключились на меня Кеша очухался и дал дёру, а я остался отбиваться от троих.

– И ты победил их?

– Я же не Стивен Сигал. Месяц потом в больничке валялся. Отбили всё на свете.

– То есть, ты, всегда бросаешься грудью на амбразуру, когда видишь несправедливость?

– Ага, как доблестный рыцарь Айвенго!