Раиса Сысоева - Полынь - молекулы горечи

– Вместо того, чтобы так часто кидать деньги на телефон, купила бы лучше хлеба, – недовольно заговорил Костя с булавкой в зубах.

– У меня левая брючина отклеилась, – продолжал он, потирая заспанное лицо.

– Отклеилась от чего? – не поняла Яна.

– Они приклеивают их, когда подгибают, понимаешь? – проговорил он с чувством. – Портнихи подклеивают концы брюк.

Яна поняла, что муж не успел почистить зубы. Константин тоже это понял, и исчез за дверью ванной.

Оказавшись в кресле с иголкой и брюками в руках, Яна подумала, что стоит на самом краю обрывистого берега. И либо она прыгнет, либо упадет, иначе и быть не может, когда зайдешь так далеко… Осталась смутная надежда на то, что внизу вода – она лучше камней.

– На неделю в Краснодар лечу, – сообщил Яне муж, наскоро проглатывая булочку с сыром.

– Когда самолет?

– Через час, – Костя поднялся из-за стола.

– Ты бросишь меня уже сегодня?

– Стой. Ты ведь не собираешься устраивать истерик по поводу того, что надоевший любовник исчезнет на неделю, и оставит тебе немного денег? Я рассчитываю застать свою жену еще более красивой, чем обычно.

Он поцеловал ее в лоб, и принялся обуваться. Слова не помогут, Костя настроился ехать еще вчера. Говорить с ним сейчас не имеет смысла. Бестактно вызывать раздражение партнера перед самым отъездом.

При других обстоятельствах Яна обрадовалась бы возможности обновить гардероб, сделать генеральную уборку, встретиться с подругами, поспать лишний раз в обеденное время. Но сейчас многое сломано одним махом, внутри очень болит, ей стало вдруг не до всего. А теперь ее Костя хочет оставить ее, он не чувствует, он не заметил…

– Я буду сильно скучать по тебе, – сказала Яна требуемое. Голос не подвел. Получилось в меру грустно.

Он захлопнул за собой дверь, а она прикоснулась щекой к стене. Должны были появиться слезы – не появились, на душе сухо и твёрдо. Там, за толстой входной дверью, послышались звуки лифта. Кабина опустилась – клац – снова поднялась. Вот хлопок соседской двери. Пара женских каблуков яростно барабанит над головой – Лидия Игоревна с девятого этажа собирается на работу. Живая женщина; чужая ей соседка. Красивая дочь Лидии Игоревны спокойно уведет Костю из семьи, если Яна совершит промах. Сейчас так понятно, что Константин Заляхов не создан для милосердия. Неужели он не обернется, не поддержит хоть словом?..

Следовало заставить себя как-то жить, но глаза сами собой закрылись, и Яна опустилась на колени. Жизнь, обставленная с таким старанием, полиняла и скомкалась после неудачной стирки на режиме кипячения.

Яну Александровну покинула всегдашняя въедливая тревожность. Кого бояться, если сама совершила преступление? У кого искать понимания убийце?!

Отмечая неудобство головной боли, Яна потёрла виски и отстранилась от косяка, бесцельно сделала несколько шагов по квартире. Потрогала идеально расправленные занавески, наступила на рубашку Кости, подняла ее, скомкала, бросила в кресло, промахнулась. Лишённая желаний и надежды на сочувствие, учительница понурила худенькие плечи, пришла беззвучно в спальню сына, легла на пол лицом вниз. Она ощутила себя погребённой. Свет смысла и сила воли покинули её. Незачем стало двигаться дальше.

Яна перевернулась на спину, глянула на потолок, и поднялась. По-прежнему суббота… Вчера ей довелось совершить то, о чем язык отказывается говорить, а мысли взлетают и мечутся как утки от грома ружейных выстрелов.

Пришлось до крови себя ущипнуть, чтобы вспомнить о том, что начать день все-таки придется.

Душ освежил кожу. И вот сейчас, собранная, уместно накрашенная Яна должна приехать на работу к десяти. Едва приблизилась половина восьмого, она заспешила на улицу. В квартире убрано все, что попалось под руку. В чистом холодильнике почти не нашлось яиц. Кончилась минеральная вода. Вместо завтрака Яна переоделась, второй раз почистила зубы, и отправилась по магазинам. Находиться в одиночестве стало невыносимо. Хуже этого могла быть только навязчивая болтовня в учительской. Женское общество утомляет иной раз даже женщин. У Яны по-прежнему болит голова, ноги отказываются быстро идти. Гражданский муж уехал всего час назад. В висках давит уже не так сильно, но тело как чужое.

Безусловно, следует заставить себя жить – это только ради Максима. Она беспощадно выпроводила себя на улицу, начиная делать заурядные вещи, тем самым привела в движение то, что снаружи, и по инерции должно было заработать внутреннее.