Михаил Стрельцов - Туманность карапетов

Ну, даже если мы все полиглоты или эсперантисты даже, то можем, конечно, встретиться. На форуме каком-либо, на конференции, и даже пошутить вместе можем. Но тогда точно – не как-то. Мы же тогда специально вроде бы туда припёрлись и встретились, а не как-то…

Ну вот, запутался совсем, забыл, о чём хотел рассказать. Лучше я про другое.

Там встречаются как-то Петька с Василием Иванычем…

М-да…

Вообще-то ничего такого не собирался, просто зарылся носапырой в подушку и, никого не трогая, спал. Ну, так принято по ночам у людей почему-то. Но оказалось, что параллельно, в это же, можно сказать, самое время оно (время) было совсем иным. Век девятнадцатый примерно, где-то его конец. И страна не совсем русская, что-то типа Средней Европы. И там-то я обнажил свою подлую сущность. А незадолго перед тем как обнажить, носил я котелок, чёрный костюм с нарукавникам и безнадёжное ощущение нищеты. По всему выходило, что жил в той Средней Европе конца девятнадцатого я неким клерком без перспектив и перебирал скучные бумаги.

Но как-то нашёл среди них одну, что внезапно окрылила. А всё потому, что носил какую-то странную фамилию типа Вайсман (или Вейсман, или Вермут – это неважно). И обнаружил из бумаг, что в соседнем городе живёт себе в годах мужчина точно с такой же фамилией. И подумал я во сне в конце девятнадцатого: «Однофамилец или родственник?»

Очень мне, нуждающемуся клерку, захотелось богатого родственника в пожилых годах. Он мог бы мне оставить после себя наследства какого-нибудь. Или мог откупиться прямо сейчас, чтобы больше не претендовал. Ну, у них, в Средних Европах, тогда было так принято почему-то. И также, почему-то, очень захотелось, чтобы прямо сейчас это Вермут-Вейсман от меня откупился. Потому как задолбало быть клерком конца девятнадцатого и хотелось чего-то большего.

Изучая бумаги по родственнику или однофамильцу, узнал, что окончательно понять, кто он мне, поможет ещё один чувак с такой же фамилией. Который, если верить предоставляемым сном бумагам, приходился мне троюродным братом.

И собрал я, значит, свой клерковский саквояж и поехал, типа, в соседний город искать возможного брата и всё у него выяснять.

Сном предъявленный чувак не был похож ни на одного из чуваков, которых знаю вокруг здесь, в начале двадцать первого, чем немного смутил. Но спас положение тем, что парнем был пьющим, весёлым, незатейливым, носил серый котелок и пижонистую тросточку.

А ещё он только от меня и узнал, что мы, возможно, с ним не то родственники, не то однофамильцы, и каким-то боком относимся к местному богатею.

Вначале я пригорюнился, понимая, что в конце девятнадцатого концов не найти. Но незнакомый брат-чувак, напомню, был пьющим и тоже захотел наследства или чтобы откупились. И предложил взять да и заявиться к богатею. А там как пойдёт. Мы взяли и пошли заявляться.

Но немного не дошли, потому что вначале надо было идти по незнакомому городу, а потом через ворота и по огромному парку – к дому, в котором нас и ожидало «как пойдёт».

А тем временем навстречу нам шла красивая-красивая девушка в белой шляпке и с белым зонтиком.

И платье на ней тоже было, естественно. Это же Европа и конец века.

А за девушкой бежал лакей и кричал таким тоном, навроде она не сделала или забыла чего-то. «Фройлен Вайсман!» – кричал. Или «Фройлен Вейсман!» А может, и «Вермут» кричал он, я в языках не силён.

А мой новый брат не растерялся, разулыбался и пошёл девушке навстречу со словами: «Вот, оказывается, какая у меня есть сестра!»

Но я – это наследственное – тоже не растерялся и пошёл навстречу со словами: «Как хорошо, что мы оказались однофамильцами!»

Одного мальчика как-то не взяли. Сразу. Из роддома. Он какое-то время ныкался по углам кладовых, питался абортированными эмбрионами, а когда чуть подрос, стал питаться пьяным акушером. Когда тот кончился, мальчик уже заметно возмужал, надел его халатик и шапочку и сам стал работать акушером. Сказав остальным, что был в отпуске.

Сегодня играли с ливнем в догоняшки. Он догонял. Вышел с работы поздненько – чуть влажно от дневного дождя. Дошёл до остановки – и валом вода, а тут трамвайчик! В него – едем, впереди дождя нет, сзади льёт. Как только накрыло, трамвай повернул – опять как в раю. Вышел же когда – дождепад погнался за трамваем, а я – по сухому до дома. И у подъезда уже настиг, подлец. Но я пик-пик ключом в замочек и уже из подъезда ему язык показал.