Александр Рубченко - Два Дневника – Два Лейтенанта

– А почему она у вас такая белая?

– Да в бэнзине постирав, она тож и стала такой, – с украинским акцентом, нараспев, протянул ефрейтор.

– Они все, кто увольняется, делают так, чтоб выделяться, – сказал сержант.

– Да ниии, яжь хотив як лучше. А Вы цеж тоже флотцку форму одилы, щоб покрасуватыся? – продолжал ефрейтор.

– Да нет, – ответил смущенно Алексей, – я, действительно, закончил военное морское училище.

– А почему сюда по-па-ли? – как бы по слогам растянул свой вопрос сержант, так как «газик» запрыгал по кочкам и корням лесной дороги.

– Штанько! – громко произнес сержант, – не дрова везешь.

– Да по цим корягам тильки по воздуху можно.

– Потому ты и летишь по воздуху? Товарищ лейтенант, так как же вы сюда попали? – опять спросил сержант.

– Как попал? А просто. По окончании училища с каждым из нас беседовали. Спросили: где желаете служить. Вот я и пожелал.

– Ну-у, я б не согласился, зачем тогда было учиться в морском училище?

– Когда я поступал, не то что техники, но даже и войск-то таких не было! Вот только сейчас они и появились! Это меня сильно интересовало. Я много об этом читал. Космос, Циолковский, первые полеты и, конечно, я мечтал попасть именно в эти войска. В Ракетные войска.

– Вот и попалы, ха-га-га! В таку глухомань попалы, ха-га-га! – Штанько смеялся и слегка подсвистывал, или даже подвизгивал. -Теперь будытэ по ночам глухарив пугаты, да сов.

– Почему? – удивился лейтенант.

– Да потому, что про нас уже поговорку сложили, – сержант настороженно посмотрел на лейтенанта, как бы присматриваясь, говорить или не говорить.

– Ну, что за поговорка? – спросил Соловьев.

– Да так, ничего особенного. Нас тут местные прозвали лесными и ночными братьями. И поговорка у них такая: Кому не спится в ночь глухую? Коту, ракетчику и… – Сержант запнулся, а потом громко выпалил, – Ежу-у.

– Ха-га-га-га! – Кабина наполнилась общим громким хохотом и повизгиванием Штанько.

– Вы, товарищ лейтенант, его не слухайтэ, вин Вам набалакае.

– Ты лучше смотри за дорогой, а то еще не хватало, чтоб мы куда-нибудь свалились, – недовольно проговорил сержант.

Машина прогромыхала по бревенчатому настилу моста через широкую, но очень мелкую речку. Вода в ней переливалась разноцветными струями на перекатах, искрясь в лучах лунного света. Лейтенант Соловьев задумался о своем и непринужденный разговор прервался. Он не спешил его возобновить, вернувшись в свои воспоминания.

За поворотом высоких елей показались шлагбаум с большими знаками «Стоп» и «Въезд запрещен». Алексей сразу понял, что это КПП воинской части.

Штанько лихо подрулил к КПП и, открыв ветровое стекло боковой дверцы кабины, крикнул:

– Курбаши, а ну прыймай гостя.

Из палатки, стоявшей рядом со шлагбаумом, вышел помятый солдат и что-то бубня, направился к машине. Штанько продолжал его донимать.

– Мухтарка, ты раскаж, як ты умудряешься по 30 часив в сутки спать? – продолжал подтрунивать Штанько и заливался звонким смехом.-Ты ж так всэ на свити проспышь. Твоя Ханума узнае про цэ, вона тэбэ ж в твий кышлак нэ пустэ.

– Ыч, зачем так скажешь, Серый Штан, хахоль ти, больташь тут… знаешь сам чиво.

– Ридавой Курьбанов, дижурьный по КиПеПе, – доложил боец и небрежно приложил руку к головному убору.

– Лейтенант Соловьев, – сквозь зычный смех Штанько, произнес Алексей.

– Замолчи ты, Штанько, – оборвал его сержант.

– Обижают Вас здесь, товарищ Курбанов?

– Не-эт, товарищ лейтенант, не обижат. Эт вот Серый Штан, он хахоль проста…

Ефрейтор Штанько от своих шуток, даже повизгивал.

– Так что, рядовой Курбанов, выходит, украинцы Вас обижают?

– Нэт, товарыш лэйтенант. Никто ны выходит. А украинци эта ничего, а вот хахли, эте.…Ух! – и он замахнулся на Штанько.

Тот опять залился смехом, от которого даже прослезился.

– Курбаши, ты не обижайся, яж шуткую. Ты як сминышься, так прыходь вечером до мэнэ в палатку. Я посылку получив с дому, посыдымо, покалякаем.

Алексей достал документы и передал их дежурному по КПП. Тот, с важным видом посмотрел их и пошел в палатку докладывать. Сквозь гул мотора и шум стройных вековых елей слышно было, как Курбанов куда то звонил, кому-то докладывал. Наконец, выйдя из палатки, поднял шлагбаум и сквозь улыбку ровной белизны зубов уже весело произнес:

– Проезжай, Серый Штан, – так в шутку он называл Штанько, с которым подружился уже давно, – шайтан тэбя брал.

Перед лейтенантом Соловьевым за густым лесом и зарослями орешника открылась небольшая поляна, окруженная стройными соснами. На ней выстроились ровными рядами палатки. Машина остановилась.