Ирене Крекер - Невероятность равняется нулю. Вторая книга. Перекрёсток встреч

«Да, пожалуй, опыт прошёл удачно, – подумал Пауль, ещё не совсем придя в себя от только что пережитого и разглядывая изображения на экране. – Коррелятор проявил себя на практике. Будучи настроенным на душу этой удивительной женщины, он запечатлел обуревающие ею чувства, мгновенно выдав результат обследования в виде изображения и звуковых волн. Опыты продолжу завтра. Да, теория без практики, – это отсутствие жизни, проявляющейся в эмоциях, реакциях организма, состояниях. Я – поражён и восхищён всем, что увидел и испытал сегодня. Какие уж тут памятки с вопросами!»

На следующий день Пауль продолжил эксперимент по изучению прошлого Иды Глайзер. До перевода её в Клинику Замятина, ему было только известно, что она приехала в Германию из Казахстана в 1992-ом году. Во время обследования выяснилось, что женщина родилась в 1938-ом году в одном из немецких сёл Поволжья. Оттуда её родители были высланы в годы Второй мировой войны за принадлежность к немецкой национальности в казахстанские степи. Мать и отец девочки были добрыми работящими людьми. Ида была старшей из восьми братьев и сестёр. Семилетней, она встретила конец войны. Девчонкой, пришлось по-взрослому трудиться в поле и на ферме, помогать матери по домашнему хозяйству и в воспитании братьев и сестёр. Положение семьи в последующие годы тоже не изменилось. В двадцать лет Ида вышла замуж по любви за человека немецкой национальности, спокойного и трудолюбивого, строгого и любящего порядок. Вскоре на свет появилась дочь. Ещё через год родила Ида мужу сына. С этого момента у неё начались проблемы с психикой. Галлюцинации не покидали её с первого дня проявления болезни. Воображение рисовало страшные картины умерших, но продолжающих мучиться родственников. Когда сыну исполнился один годик, женщину определили на стационарное лечение в психиатрическую больницу, где она провела в общей сложности тридцать лет. Муж умер в начале восьмидесятых годов от сердечной недостаточности.

В начале девяностых годов дети Иды Глайзер с семьями, вместе с ней переселились в Германию, на историческую родину. Состояние здоровья матери не давало возможность оставить её в домашней обстановке. После оформления необходимых документов, она нашла новый дом в Неврологической клинике. Там проявился природный дар женщины. Она прекрасно рисует. Её пейзажи и натюрморты радуют глаз манерой письма и яркими красками. Трагедия женщины в том, что она постоянно слышит голоса умерших родственников. Воображение рисует страшные картины. Она разговаривает с теми, кого нет в живых. Чаще всего слышит голоса отца, матери и свекра. Женщина точно знает, что отец находится на чердаке наверху, а мать лежит в соседней комнате. Пациентка постоянно пишет письма на русском языке. В них разворачиваются страшные картины трагедий, которые она вновь и вновь переживает. Женщину мучит мысль, что её сестру закопали живую, что надо освободить, спасти. Боль доставляют ей и большие чёрные птицы, которые пытаются выклевать глаза.

В какой-то момент разговора женщина внезапно вскочила с кресла, схватила Пауля за руку и потянула за собой к двери.

– Волки. Спаси меня. Я боюсь! – животный страх перекосил её лицо. Глаза потемнели. Руки тряслись. Страшный крик огласил комнату.

В дверь постучали. Медсестра, не дожидаясь разрешения войти, вбежала в комнату.

– Что случилось? Что с тобой, моя хорошая? Пойдём домой.

– Мама, я боюсь, спаси!

Ида Глайзер с силой потянула медсестру к дверям, и они скрылись из виду в коридорах клиники. Пауль закрыл за ними дверь и вздохнул полной грудью. Изображения на экране коррелятора говорили сами за себя. «Как же помочь Вам, милая? Не зря говорят, что Бог даёт человеку лишь столько, сколько он сможет вынести».

На следующий день, подъехав к Клинике, Пауль поставил машину, как всегда, на стоянке. Солнечный день поднимал настроение. Он шёл по парку, наслаждаясь свежим воздухом. Шорох листвы под ногами напоминал о чём-то знакомом, но забытом в повседневной суете и однообразии быстро пролетающих лет. «Ведь это листопад. Запах листьев платана в эту пору ни с чем не сравним. В нём всё: и радость от счастливых мгновений молодости, и горечь от расставаний с любимыми людьми. Улица платанов, на которой я провёл большую часть жизни, всегда будит во мне лучшие воспоминания. Ну, вот, я уже начал думать, как философ или старик. Вроде, рановато».

Поднимаясь по лестнице, Пауль обратил внимание на незнакомца, идущего впереди него. Высокий, немного сутулый мужчина с трудом преодолевал одну ступеньку за другой. Пауль догнал его. Понаблюдал за ним со стороны: «Вижу впервые: на вид лет семьдесят пять, интеллигентная внешность, военная выправка. Случайно не ко мне он на приём торопится?»