Шофёру, зная его печальную историю, Камаргин старался помогать чем мог: иногда приносил пригласительные в театр или на концерт, намекая, что там можно встретить приличную одинокую женщину.
– Да что вы, в самом деле, Николай Сергеевич? Какая приличная женщина в театр одна пойдёт? А если она одна – то уж точно её за что-то бросили, значит, этоть, уже неприличная. Все они одним миром мазаны – шалавы, как говорила моя покойная бабушка.
– Ну, уж – и все?
– Да все, все! Вот вам крест! Ну, нет, конечно, Наталья Фёдоровна не такая. Вам с женой повезло, что и говорить.
Не хватало ещё с шофёром свою личную жизнь обсуждать! Пусть лучше о дураках и дорогах рассуждает, Сенека!
Свернув в ближайший переулок, аккуратно маневрируя между сползшими с тротуаров на обочины дворовых проездов машин, Василий привычно загнусавил:
– Ну, это ж надоть – дороги! Да их дорогами назвать нельзя. Кому скажи – засмеют! Знают же, по ним люди будут ездить, а починить – никак! Вот вы, этоть, Николай Сергеевич, сейчас в мэрии будете, спросите там у Иван Иваныча, когда дороги собираются делать? Это ж ездить невозможно, никаких нервов не хватит!
Встряхивая пассажиров, машина методично переваливалась из одной колдобины в другую.
– А тут мы раньше жили, – неожиданно для себя произнёс Камаргин, – по этой дороге, тогда ещё не заасфальтированной, я в школу ходил.
– По ней, кажисть, ровнее было.
– Тут ты прав, ревизорро дорог – ровнее. А вот и школа.
– Сорок пятая?
– Она.
Машина двигалась медленно, предоставляя Камаргину возможность внимательно рассмотреть подзабытый уголок родного города. Вот и тот дом. Как же это было давно. Вновь непонятная тоска, до слёз, до спазма подкатила к горлу. Да что со мной?! Я столько раз мимо ходил – и ничего! Но волна разрасталась, затрудняя дыхание. Пришлось приоткрыть стекло. Салон вдохнул сырой февральский ветер. Василий скосил глаза на шефа, но промолчал. С близлежащих переулков стекались автомобилисты, пытаясь сократить время в пути, образовав новую пробку.
– Вася, ты подъезжай к мэрии, я пешком дойду. Тут недалеко. Иначе точно опоздаю, неудобно.
Выйдя из машины, оглянулся, задержав взгляд на том доме, сейчас показавшимся маленьким, невзрачным, и тут же почувствовал острый запах детства…
В новую квартиру они переехали внезапно.
Когда отца вызвали в Управление, никто не ожидал такого поворота событий. Через час вернулся счастливый, непривычно глупо улыбаясь, бережно вынул из кармана ордер и пахнущие смазкой три ключа, соединённые проволочным кольцом. На следующий день Коля увязался за ним в новую квартиру. И никакие рассуждения о том, что у отца не будет времени увести его обратно, что придётся просидеть взаперти одному до вечера, не смогли поменять решение: желание посмотреть на новостройку захватило! Голова кружилась – то ли от счастья жить в «своей» комнате, то ли от нитрокраски, то ли от того, что детство закончилось: ты – первоклассник, у которого начинается новая и, в этом он был уверен, интересная, самостоятельная жизнь!
Действительность оказалось намного прозаичнее: в пустой квартире отсутствовала элементарная табуретка, полы грязные, воды в кранах, чтобы помыть их, нет. В двух небольших комнатах можно или ходить, или стоять у окон, опёршись на свежеокрашенные подоконники. Тем не менее, это ощущение новизны запомнилось на всю жизнь – на дворе стоял сентябрь, и долгие годы первый месяц осени будет ассоциироваться у него с чем-то неизведанным, радостным, с предвкушением счастья.
В новую школу пошёл со второй четверти. Ранним утром отец повёл по незнакомой дороге, которая станет родной, принеся в его жизнь столько радости и столько горя. У школы спросил:
– Сможешь найти дорогу обратно?
– Конечно, я же не маленький!
Обратно первую половину пути прошёл легко. Дойдя до поворота, растерялся: дорога с этой стороны выглядела иначе – где проход через двор, где калитка? Минут пять искал потерянные ориентиры, пока не прошёл чуть левее. Слава богу – вот и калитка! Миновав двор, оглянулся, поняв – заблудился «в трёх соснах»: можно было пройти по грунтовой дороге, которая шла параллельно старому двухэтажному дому. «Зачем папа повёл меня через двор? По дороге проще и короче». Тогда-то впервые и обратил внимание на невысокий четырёхэтажный дом, стоящий совершенно не сообразуясь с другими – по диагонали, не вписываясь ни в одну из линий, ни в один из дворов. Первый этаж занимал хлебный магазин с широкой лестницей в тринадцать ступеней (их он потом посчитал) вдоль стеклянной, во всю стену, витрины. Странный дом – подумал тогда. С тех пор этот дом стал для первоклассника Камаргина ориентиром при походе в школу: поворотный пункт – дошёл до него, и полпути пройдено.
Читать дальше