Александр Соболев - Первым делом

– Хорошо, договорились.

– Сейчас я вас покидаю, у вас осталось еще минут тридцать. Даю вам еще время пообщаться с детьми и женой. До встречи, Иван Васильевич.

– До свидания, Магнум Петрович, – мужчины пожали друг другу руки, несостоявшийся президент Австрии вышел в калитку на деревенскую улицу.

Василич молчал и думал. Маша подошла, взяла его за руку:

– Ну что задумался, Ваня?

– По сути мне сейчас предложили быть техническим шпионом, и передавать знания нашего мира в другой мир. Как ты думаешь, это не аморально?

– Не аморально, конечно. Ты же будешь помогать своим детям и мне наконец. Представляешь, скоро у нас тут будет телевидение, интернет, у меня будет большая красная машина «Феррари». Белье будет стирать стиральная машина, посуду будет мыть посудомоечная машина.

– Хорошо уговорила, я попробую. А вот скажи мне к тебе Магнум Петрович не клеится? Не часто ли он к тебе заходит? Есть ли другие мужики в деревне?

– Ну что тебе сказать, мужики есть, но они мне не нравятся. Мне нравятся успешные, серьезные, умные, а они все здесь неинтересные. А теперь, когда ты нас посещаешь регулярно, мне вообще никто не нужен. Ты просто как будто уезжаешь в командировку, потом возвращаешься, а тебя верно жду.

– Как ты узнала, что это все наши дети?

– Это не я узнала. Они меня сами узнали. Дети в этом мире не рождаются, они, как и все взрослые приходят из тех же ворот, из которых пришел ты. Дети выходят уже достаточно взрослыми, им примерно три-четыре года, они умеют ходить, разговаривать, все понимают. Они идут сами куда им надо, находят дом, где их ждут, и остаются там. Наши дети по очереди тоже появились в этих воротах, переоделись, и пошли в этот дом. Обычно дети идут в дом к кому-то. Наши же пришли в пустой новый дом, где никого не было. Магнум Петрович пытался их подселить к каким-нибудь взрослым. Они категорически отказывались, говорили, что скоро у них будет семья. Он помогал им продуктами, по хозяйству. Они жили своей дружной семьей. Когда из ворот вышла я, они все выбежали меня встречать, сказали: «Здравствуй, мама!» Увидев их, я поверила, что это все мои дети.

– Все равно, как-то это странно.

– В это мире много может казаться странным и непривычным. Ну не странно ли то, что я умерла, а сейчас обнимаю тебя и разговариваю? Не странно ли, что ты можешь переходить из одного мира в другой? Но это же правда. Думаю, просто поверь и прими это как есть.

– Хорошо, пусть будет так. Я действительно рад, что вновь могу видеть тебя, обнимать и целовать. Я рад, что у меня столько детей. Но я с ними уже во второй раз не успеваю как следует пообщаться, и мне уже пора опять уходить. Почему так мало времени на свидания?

– За детей не беспокойся, я о них позабочусь. Я им все расскажу про отца, какой он у них. Они будут любить нас обоих одинаково. А теперь иди, провожать не пойду, а то расплачусь.

– Хорошо, до свидания, Маша, – Василич обнял жену, поцеловал ее, развернулся и быстро пошагал по улице, – до свидания, дети!

– До свидания, папа! – закричали все по очереди.

Василич шагал по улице в сторону перехода, мысли теснились в голове: «Не хочу так жить, не хочу целый месяц жить один, потом пришел как „муж на час“, сделал свои дела, рассказал промышленные секреты, и опять один живи целый месяц».

Погруженный в свои мысли, он зашел в раздевалку разделся, зашел в пещеру, вышел в старом мире, оделся в свою одежду. На улице здесь было темно, бродить по лесу в темноте он не захотел, настелили на землю лапника и заночевал на полянке. Заснуть Василич не смог, всю ночь проворочался: с одной стороны – его одолевали мысли, с другой – замучили разные насекомые. Как только стало светать, собрал свои вещи, и пошел домой.

Подходя к дому, ему на огородах встретилась любопытная соседка Галина Никифоровна.

– Добрый день! – поздоровался Василич.

– Добрый день, Василич. Откуда так рано идешь? Чего это ты дома не ночуешь?

– Не твое дело, куда надо туда и хожу, – огрызнулся Василич, юлить и придумывать не хотелось, говорить правду тем более.

– Какой ты приветливый, Иван Васильевич, с соседями надо жить в мире. Ты мне поможешь, я тебе, – начала она поучать.

– Иди ты, Никифоровна, огород полоть. Не до тебя мне, – сказал резко Василич, и хлопнул калиткой.

«Зачем мне она встретилась? Вот кого не хотел видеть сейчас, так ее», – подумал Василич, разуваясь на пороге. Разделся, упал на кровать и заснул крепким сном.

Ему снился сон, что он идет с Машей по песчаному берегу моря. Они идут, держась рука за руку, легкие теплые волны, пенясь, набегают на берег и омывают им ноги. Василич поворачивается к Маше, хочет ее поцеловать, а она в этот момент исчезает, ей уже пора уходить, время закончилось. Он побежал по берегу моря, выбежал в какую-то деревушку, заглядывал в каждую дверь, но все тщетно, Маши нигде не было.