Александр Мельник - 1985, или Полевой сезон

– Какие люди в Голливуде!

Рядом с ним, добродушно улыбаясь, стоял его бывший рабочий Никита Уваров, молодой рыжебородый улан-удэнец со сложной судьбой, не помешавшей ему прослыть отъявленным весельчаком и балагуром. Они вместе, два сезона подряд, проработали на Байкале.

– Привет, Никита! Ты-то что здесь потерял?

– Паря, да ты каво, моя? Забыл, что я живу рядом с «Юбилейным»?

– Точно! А чо голоуший ходишь? Где твоя шапка? У тебя пар из ушей идёт!

– Захар, только не начинай учить меня уму разуму. Я всё-таки старше тебя на целый год! Сняли добрые люди в новогоднюю ночь. Вышел из дома, сел на лавочку покурить и прикорнул маленько. Проснулся – шапки нет.

Они вместе пошли к трамвайной остановке.

– Ну, что там нового в экспедиции? – поинтересовался Никита. Он был сезонным рабочим, но знал многих шоферов, вездеходчиков, техников и инженеров.

– Да всё как обычно. Камеральные работы… Я, возможно, в партию Петровича перейду. Говорят, в Амурской области будет новый объект. А ты? Как ты-то сам?

Никита улыбнулся ещё шире.

– Захарка, не поверишь. Женюсь! Надоело по бабам шастать. Уже два раза от триппера лечился. Придёшь на свадьбу? Официально приглашаю. В феврале!

– Конечно, приду! А кто твоя пассия? Вы давно знакомы?

– Три недели. Ну что ты на меня уставился? Сказал – надоела холостяцкая жизнь. А девушка хорошая, из района. Она к дяде приехала, моему соседу, а он умотал куда-то. Ночь на дворе, стоит на лестничной площадке, плачет… Я её и приютил. Вон твой трамвай идёт. Ну, давай, дорогой. Приглашение вышлю!

У Никиты был большой козырь в борьбе за женскую ласку – собственная однокомнатная квартира, доставшаяся ему после смерти матери.

Двухэтажное здание топографо-геодезической экспедиции, в которой работал Захар Сазонов, располагалось в другом конце города, в глухом переулке с романтическим названием Тупик суконной фабрики. С детства будоражившее воображение слово «экспедиция» означало именно название конторы, а не дальние странствия и работу вдали от дома. Последнее геодезисты и топографы заменяли коротким, но ёмким словом «поле». Весь январь Захар занимался рисовкой рельефа для будущих карт байкальского дна. От бесконечных горизонталей, которые надо было намечать и вырисовывать карандашом на квадратных белых планшетах, рябило в глазах. Особенно тяжело приходилось после обеда – монотонная работа быстро клонила ко сну. Камералка для полевика – межсезонье, вынужденный перекур между полями. Хочешь не хочешь, а результаты полевых измерений надо обработать, сдать в отдел технического контроля и использовать дальше по технологической цепочке. Но в воздухе уже витали разговоры о новом сезоне.

Предчувствия Захара не обманули. Вскоре его перевели из «байкальской» в другую партию, начальником которой был опытный полевик, сорокалетний Сергей Устюжанин. Все работники экспедиции, за исключением руководства, звали его только по отчеству – Петрович. Из-за любимой присказки к нему также приклеилась кличка «Ясен пень». Немногословного, делового и рассудительного Петровича ценило начальство и уважали коллеги. Попасть в его партию считалось большой удачей. В первый свой сезон, на Байкале, Захар был простым исполнителем, во второй сезон его самого назначили начальником партии. Но ему не хватало жизненного и производственного опыта, поэтому ещё в декабре он сам попросился в отставку. В этом году появилась возможность снова проявить свои инженерные таланты в одной из бригад партии Устюжанина. Ларчик открывался просто. Его, морского геодезиста, перевели к Петровичу для выполнения топографической съёмки дна Зейского водохранилища, расположенного в далёкой Амурской области.

Захар мечтал одновременно и о новых таёжных впечатлениях, и о спокойной семейной жизни, не замечая, что эти две мечты противоречат друг другу. Фёдор, с которым он поделился однажды своими мыслями, съязвил:

– Ты, Захарка, хочешь совместить полевую жизнь с половой. Так не бывает! Надо выбирать.

В пятницу после работы большинство сотрудников экспедиции собралось в актовом зале. Общество «Знание» организовало встречу с двумя холёными и хорошо одетыми женщинами, только что вернувшимися из поездки в США. Кто и зачем их туда отправлял – никто не знал, но все догадывались. Люди понимали, что «Знание» говорит лишь то, что одобрено партией, но всё равно было любопытно. Само слово «Америка» уже интриговало. Лекторши по очереди несли дежурную чушь о классовой борьбе и антиправительственных митингах американских трудящихся.