Андрей Говера - Тайна девятой планеты

Пятнадцатилетняя Катя была довольно высокой девочкой несмотря на скромный возраст. Пшеничные неухоженные пряди цвета вечно ссыхающейся за окном травы свисали почти до поясницы. Она не собирала их в косу, не делала с ними ничего. Волосы падали на глаза, губы невольно в разговорах зажевывали их, одним словом, растительность на голове мешала, но в этом был какой-то юношеский шарм блондинки.

Саму девочку это мало волновало. Зеленые глаза на фоне почти рыжих выбеленных волос напоминали изумруды. В народе бы сказали – ведьма. Удивительно смуглая при этом кожа цвета спелого киви на фоне светлых волос и дивного цвета радужки превращала юную леди в поразительной красоты творение матери-природы. Пальцы Кати были тонкими и длинным. «Как у пианистки», – говорили те, кто знал, как выглядит пианино и, собственно, пианисты, кто помнил и зарисовывал для будущих поколений, как они выглядит. Видеозаписей выступлений в поселении не было. О мире За рассказывали на пальцах, а каждый урок превращался в игру «Крокодил». Любая информация, даже сложно объяснимая нужна. «Пригодится», – говорили они. Молодняк на такие доводы спокойно поддакивал и кивал головой. Со старшими спорить в деревне было не принято.

Однако кое-что Катю отличало от всех остальных, живших в поселении, по крайней мере первое время. Так вышло, что одна нога Кати была чуть длиннее другой с самого рождения, поэтому при ходьбе они сбивчиво хромала так, будто взбивает одной ногой виноград, спрятанный зачем-то в ботинке. Нюансов она не знала, как и другой жизни, поэтому никогда не жаловалась, да и вскоре жаловаться стало просто некому и не на кого. Единственный случай в жизни, когда ей обернулся боком её недуг случился в возрасте пяти лет. Когда с другими ребятами Катя бегала по тропинкам между домов, играя в ляпы, запнулась о торчащий из земли огромный болт, а грудью упала на большой массивный камень так, что лишилась одного ребра. После этого инцидента было принято собраться все камни в поселении и отнесли к краю ограждения, где теперь высится валун-гора.

Вообще, по этому поводу Катя совсем не комплекстовала, так как в её деревне все чем-то да отличались друг от друга. Не было полностью здоровых детей. Такое понятие как «не такой, как все» в деревне отсутствовало. Каждый человек – человек, остальное мало важно. Взрослые всегда говорили, что нет ничего ценнее и важнее того, чтобы быть человеком.

Утром, когда девочка, перевалившись через дверной косяк, увидела бездыханное тело матери, она ничуть не удивилась, не поперхнулась, не взвизгнула, не оторопела, она была готова к этому. Если бы действие происходило в какой-нибудь Кировской области г. Зуевке в конце двадцатого века, то, вероятно, подобное событие сломало бы психику столкнувшегося с подобным ребенка. Действовать пришлось согласно инструкциям, которые мать дала много лет назад впервые и о которых напоминала при каждой возможности, практически каждый день.

Первым делом Катя аккуратно переодела платье. Сняла серое и грязное рабочее платье-сарафан, надела – в крупный белый горошек на багряном фоне с бархатными манжетами ближе к шее. Платья она особенно любила, потому что их можно надеть через голову, минуя ноги – ногу. Расправив низ платья, поправив манжеты и убедившись через зеркало, что выглядит так, как просила мама, девочка Катя развернула свое тело в сторону входной двери, которая никогда не закрывалась, проворачиваясь на пятке той самой ноги, которая была чуть длиннее.

Закрываться было не от кого. Дойти нужно было, как и предписано, до соседского дома – второго здания, которое не разрушено временем, чей хозяин жив и сохранил бодрость ума. Катя шла довольно быстро, насколько могла, прихрамывала. За годы жизни покалеченная ноги ей почти не мешала. Да и стыдиться ею тоже стало не перед кем.

По вытоптанной бесконечными переходами дорожке уже три дня никто не ходил – не было повода, некому было, поэтому последние следы визита лучшего друга Кати замело желтоватым песком. Ветер на территории был слаб, однако иногда он о себе напоминал слабыми кричащими немыми порывами, раскачивающими стоящие поодаль от поселения редкие деревья и кустарники.

Пройдя несколько метров от собственного дома, Катя огляделась и вдруг остановилась. Глаза начало жечь, лицо налилось кровью. Какая-то неизвестная сила взяла власть над легкими, вздохи были невпопад. Прикрывая пшеничными локонами лицо, споткнувшись на короткой ноге вдруг, Катя начала навзрыд плакать. Периодически она вытирала рукавом старого поношенного красного платья глаза от солёных слез. Впитавшаяся влага оставила на руках особенный узор. Казалось будто хоровод рыбок пляшет в красном от крови море.