Лена Ребе - Шавуот

Установить истину без знания языка оригинала не представлялось возможным, поэтому я просто мысленно заменила слово «цитата» на слово «ссылка» и утешила себя мыслью о том, что кому нужно – найдёт по ссылке место в оригинале и разберётся, что к чему.

А потом оказалось, что ссылки тоже не всегда помогают, поскольку тексты различаются гораздо сильнее, чем я думала. Например, в немецком издании была книга «Тобит», про которую я раньше никогда не слышала и которая отсутствовала в русском тексте. А Псалом, цитата из которого стала эпиграфом ко всей книге, имел номер 138 в русском издании и 139 – в немецком.

Слова моего отца, сказанные им много лет назад про Библию: «Ты посмотри, сколько там противоречий и подумай своей математической головой: ну как можно во всё это верить!» – зазвучали теперь совсем по-новому. Противоречия действительно были. Только вывод из этого факта я делала другой. Не атеистический. По-моему выходило, что люди с этими текстами несколько поднапутали и хорошо было бы внести ясность в этот вопрос.

Пока же до ясности было ещё далеко, и родители Дии помогали с цитатами. Сама Диа, как уже было сказано, тоже считала себя атеисткой. Интересная она была атеистка. От неё я впервые узнала про замечательный обычай, связанный с празднеством Рождества Христова. Придумали его в Линце, на телестудии ОРФ, в год Петькиного рождения. За прошедшие годы он успел распространиться уже в двадцати пяти европейских странах, а в прошлом году добрался даже до Америки.

Называется этот обычай Friedenslicht aus Bethlehem – Свет мира из Вифлеема – и заключается в следующем. Незадолго до Рождества отправляется из Линца или его окрестностей один ребенок в Вифлеем, зажигает там свечу от огня, горящего на месте рождения Христа и возвращается с ней на самолёте назад в Австрию. Для этого пришлось даже специальный фонарь сконструировать – чтобы свеча в самолете не погасла и чтобы фонарь не взорвался.

Потом зажжённый от вифлеемской свечи огонь развозят добрые люди по австрийским градам и весям, и в предрождественский вечер любой желающий может зажечь от него свою свечу во всех филиалах ОРФ, на всех станциях Красного Креста, во многих церквях и на любом вокзале страны. А с этих вокзалов другие добрые души разносят его по самым маленьким городкам и деревенькам, куда ни нa каком поезде уже не доехать. Дело, понятно, добровольное.

Диа, среди многочисленных увлечений которой конный спорт занимал почётное первое место, регулярно скакала верхом в венском драгунском полку. Последние лет десять или двенадцать занимался этот полк, в частности, и тем, что с одного из находящихся поблизости от Вены вокзалов разносил свет мира в окрестные церкви и часовни. Живописная кавалькада одетых в мундиры драгунов Второго Венского Драгунского полка сопровождала карету, внутри которой в старинном фонаре с витражными стёклами горел огонь Вифлеема…

А теперь прекрасная амазонка Диа несла свет немецкой словесности моему литературному первенцу.

В начале января текст был готов и разослан в несколько издательств. Печатать его, однако, никто не спешил, отговариваясь то тем, то этим, так что слова Тора о великом будущем моего литературного произведения приходилось понимать с рассуждением. Например, про сроки он ничего не говорил.

А в середине января я неожиданно нашла себе работу – один психиатр заказал мне базу данных для своей практики. Обещанных денег могло бы хватить на пять-шесть месяцев скромной жизни, работа над самой программой требовала не более двух, так что небольшой запас времени на поиски дальнейших заработков у меня бы ещё остался. Необычайно воодушевившись, я даже смогла уговорить своего мужа подать, наконец, заявление на развод – последнее время он аргументировал своё нежелание разводиться отсутствием у меня собственных доходов. А также заботой о ребёнке.

Мои несобственные доходы – почасовое программирование – получала я через него лично, из фирмы, в которой он сам работал. Для подкрепления своей позиции касательно моей невозможности самостоятельно заработать, он перестал брать для меня новые заказы. Что касается пункта о ребёнке, то тут всё было предельно ясно – я и себя-то прокормить не могу, куда же мне одной с ребёнком?

Это напомнило мне одну историю юных дней. В своё время я часто бывала в Риге, где жил лечивший меня от кандидоза врач, и у нас было там много друзей. Естественно, математики (даже один ученик Мани, Айвар – и в Риге они меня опекали), а ещё химики и философы с психологами – обычная университетская публика. Кто-то пил в своё удовольствие, кто-то баловался травкой, все интересовались парапсихологией, Блаватской и трансцендентальной медитацией и много говорили о возвышенном. Возвышенного, правда, было поменьше, чем в Москве. В конце концов, советская власть пришла сюда чуть не на тридцать лет позже, чем в Россию, и у некоторых даже родители помнили ещё про существование таких чудес света, как собственный дом или собственная пивоварня. А это располагает к известной приземленности. Книжки мы читали одни и те же, а вот развлекались по-разному.