Иван Карасёв - Ниточка жизни

Кондрат Иваныч действительно надвигался, его из-за прямоугольной формы лица, обрамлённого коротенькой прямой чёлкой и массивными челюстями, да тяжёлого, давящего взгляда за глаза звали Квадрат Иванычем. Это был крупный, плотного телосложения мужчина лет сорока. Он шёл по длинному, плохо освещённому коридору в сопровождении ординатора, молодой невзрачной плоскогрудой врачихи в толстых очках, только закончившей институт. Поздоровался с Зиной, назвав её Зиночкой, и, в который раз, мысленно сняв с неё всё лишнее, тайно облизнулся. Кондрат Иваныч с некоторых пор активно подбивал клинья под Зину. Первые года полтора-два, казалось, даже не замечал сменной младшей медсестры, а потом как прорвало. Оставаясь с ней наедине, пытался пододвинуться поближе, коснуться коленями, если сидели. Однако Зина не принимала ухаживаний женатых мужчин. И, если честно, то и вовсе не была благосклонна к попыткам противоположного пола приударить за ней. После той страстной и нежной любви, что случилась у них с Валей перед самым его уходом на войну, ей хотелось, как минимум, чего-нибудь похожего. А короткие попойки и последующая постель, были совсем не в её жанре. К тому же она не могла до конца забыть Валю, его руки, его губы, его страсть, его нежность.

Они познакомились на танцплощадке. Оказалось, почти коллеги. Валя учился совсем рядом с Зиной, он заканчивал фельдшерскую школу. Раньше это и вовсе было одно учебное заведение – медицинский техникум. Потом их разделили, но сама судьба соединила: Зину – симпатичную шатенку, почти брюнетку, с завидной фигурой и Валю – высокого, стройного блондина и, как это водилось в то время, спортсмена. Он занимался десятиборьем. Валю нельзя было назвать красавцем. Широкие татарские скулы, многовековая дань русского народа своим средневековым поработителям, и узенькие тёмно-карие глаза совсем не отвечали канонам мужской красоты. Но на всё это была посажена густая копна кудрявых светло-серых, почти белых волос, которые, дай им волю, накрыли бы полностью широкие, дугообразные плечи атлета.

Поцеловались они в первый раз в тот самый вечер, когда познакомились. Все танго и фокстроты Зина отдавала только Вале, хотя имелись и другие претенденты. Вообще-то она не очень сильна была в движениях, из деревни всё же, но все были примерно на одном уровне. Валя тоже. Вдвоём у них что-то получалось. С каждым разом всё лучше. Они прокружились часа два. Поэтому Валя должен был, просто обязан, проводить свою напарницу до общежития. Там, на пороге, прощаясь, он вдруг положил левую руку ей за голову, сильным, но бережным движением притянул к себе, впился пылающими губами под нос. Он немного не попал, но она и не думала уворачиваться, а напротив, сама подтянулась чуть выше и нашла его жаркие уста.

Поцелуй был долгим, почти бесконечным. Лишь открывшаяся дверь и противный, визгливый голос вахтёрши прервал их первое земное счастье:

– Клещёва, тебе что особое приглашение надо? Время, закрываю! У-у, народ бессовестный пошёл, прямо на улице, прямо под дверями целуются. Уж не могли местечка поукромнее найти! – дверь захлопнулась снова.

Они долго не могли оторваться друг друга. Валя не отпускал её, он держал обеими руками лицо Зины и целовал её в щёки, в губы, в нос, в глаза, даже, как ребёнка, в лоб. Казалось, он хочет обцеловать её всю, но только место совсем не подходило. Потом обхватил за талию, сцепив руки в замке, и они, прижавшись телами, долго стояли без движения.

Наконец, Зина прошептала:

– Пора. А то она и вправду закроет дверь, она может. Да ещё завтра на меня комендантша в школу телегу напишет.

– Пора, – согласился Валя и отпустил Зину. Она повернулась к старой двери с облупившейся коричневой краской и табличкой «Женское общежитие школы медсестёр». Эта вывеска всегда смешила Зину, как будто в школе медсестёр могло быть мужское общежитие! Но сейчас она не видела ничего, кроме мрачного дверного створа, который через мгновение разъединит их.

Зина обернулась:

– Завтра увидимся?

– Конечно, только послезавтра у меня зачёт.

– А у меня после-послезавтра. Давай в среду. Так даже лучше, после консультации я буду свободна целый день.

– Давай, буду ждать, я за тобой зайду в двенадцать. Идёт?

– Идёт!

В среду они провели почти весь день в городском парке на берегу реки. Там хватало укромных местечек, и вечером Зина шла домой с распухшими губами. Усталая и счастливая, а то, что через два дня экзамен, и она ещё не в зуб ногой, её совершенно не смущало. Главное – у неё был Валя!