Андрей Игнатьев - Вся правда о Футтауне, штат Нью-Йорк

– У вас чудесная природа, – сказал я.

Бекка легко засмеялась, как будто шутке. То ли я ляпнул что-то не то, то ли она меня не поняла – не знаю. С хайвея свернули где-то через четверть часа, метров двести прокатились по грунтовке. Остановились. Бекка вышла, и я счел нужным последовать ее примеру.

– Добро пожаловать в лагерь «Склон Кэсинга»! – отчеканила она приветствие, начертанное на щите, укрепленном рядом с дорогой. Обвела счастливым взором окрестность и глубоко вдохнула, так, будто тысячу лет не бывала в этих местах.

Вот я и достиг цели. В воздухе почему-то пахло навозом.

Впереди, на холме, высился дом, слева и справа от него тянулись полосы лиственного леса. На покатой, открытой местности посреди ровно остриженной травы, были расставлены однотипные коричневые домики с синими крышами. Бросилось в глаза, что они возведены не на фундаментах, а на деревянных сваях, и несколько возвышаются над землей. Тут же взгляд выхватил еще более поразительную картину – загон, в котором прогуливались страусы. Страусы в детском лагере – вот это да! Черные, длинношеие, они грациозно вышагивали вдоль забора. Вдруг из левого перелеска выехала необычная машинка цвета хаки.

– Эй, ребята! – закричала Бекка в ее сторону и начала семафорить руками.

Машинка свернула с курса и довольно резво покатилась в нашу сторону.

– Это Спенсер, – Бекка показала на бугая, сидевшего за рулем. Из-под туго натянутой перевернутой бейсболки выбивались черные завитки. На широком сосредоточенном лице хмурились хвойные брови. – Он из Канады. А это Робби, – представила Бекка пассажира, головной убор которому заменяла копна длинных рыжих волос – спутавшаяся обмотка соленоида, не иначе. – Не волнуйся, если не будешь понимать его первое время, мы и сами не понимаем половины того, что он говорит: Робби – шотландец.

Робби что-то протестно заверещал с невообразимым фыркающе-шипящим акцентом – треск старого радиоприемника, который никак не может настроиться на нужную волну. Бекка добродушно рассмеялась:

– Я же говорю!

– Приятно познакомиться, – сказал я парням.

Оба были в водонепроницаемых штормовках и резиновых сапогах с комьями налипшей грязи, – почва была влажной, шли долгие дожди или снег сошел не так давно? Транспортное средство, в котором они находились, больше всего напоминало гольф-машину: открытая двухместная кабинка с крышей, плюс небольшой кузов. Только надпись на бортах 4х4, воинственный окрас и большие колеса с претензией на повышенную проходимость выдавали в автомобиле зверя другой породы. В России таких я не видел, вероятно, это ответ их фермеров нашему мотоциклу с коляской.

– Эти двое здесь уже неделю, – сказала Бекка, когда мы уселись обратно в пикап, – а завтра приедут девочки: Сьюзан и Хезер, они из Канады и обе уже работали у нас, Сьюзан прошлым летом, а Хезер два года тому назад.

– Должно быть, они хорошо провели здесь время, раз решили вернуться?

– О, да! Прошлым летом Хезер была вожатой в другом лагере, и на этот раз ей было из чего выбирать. Она, конечно же, выбрала «Склон Кэсинга»!

Мы припарковались перед опущенными ставнями гаражных ворот, подошли к особняку, около которого стояли еще два японских внедорожника, совсем новых. На машинах они не экономят, – подумал я, – наверное, это к лучшему, что у них водятся деньги. Взобравшись на террасу, увешанную цветущими горшками, я осмотрел дом. Стены были обшиты гладкими дощечками, уложенными внахлест, однотонно выкрашенными в светло-серый. Бекка потянула за дверь, и та, звякнув колокольчиком, отворилась.

Гостиная была просторна, но в обстановке по-прежнему чувствовался достаток. В середине зала стоял кожаный диван с уложенными на краях подушками, к дивану пододвинут деревянный стол с бронзовой статуэткой оленя и желтой вазой, в которой покоился букет засохших цветов. На придиванном столике сбоку водружалась массивная белая лампа. Вдоль стен были расставлены кресла с бордовой обивкой. Справа уходила вверх маршевая лестница с лакированными перилами. На окнах висели тюль и узкие полоски ламбрекенов вместо штор. Но внутри все равно было довольно сумрачно. Гостиная вообще имела вид необжитой, музейный, как будто здесь нечасто появлялись люди. Вот и сейчас никого не было.

Мы проследовали на кухню и там застали мистера и миссис Кларк – Джона и Марту. Марта невысокого роста, дебелая, с короткой мальчишеской прической. Джон – директор лагеря – наоборот, рослый, подтянутый, с опрятной седой бородкой и такими же седыми волосами, с частыми переборками неглубоких морщин на загорелом мужественном лице.