Александр Стребков - Курай – трава степей

Любовь Филипповна видя, что совсем расстроила Тимофея, решила резко сменить неприятную тему разговора:

– Вот что. У меня Василия оставлять нельзя и с вами он не выживет, есть одно место, где мы его спрячем, пока он чуть на ноги не встанет, – сказала Любовь Филипповна, – потому давай- те собираться, покуда валит снег, берегом реки пройдём на ху- тор, что бы, не дай Бог кто не увидел да не донёс.

Уже за полночь вывели коней во двор, одной рукой придер- живая ноздри им, чтобы не храпели, спустились огородом к реке и берегом пошли в сторону хутора Цун-Цун. Расстояние до хутора было всего-то два километра, потому ведя коней на поводу, дошли быстро и без приключений. Странное, в то же время, ка- кое-то китайское название хутора, которое уже много десятиле- тий удивляло жителей окружных деревень и хуторов, создавало вокруг этого названия массу легенд, а порой и сказок. На этот счёт мнений было много: одни говорили, что когда-то хутор основали китайцы непонятно откуда взявшиеся, а потом в один прекрас- ный день также неожиданно куда-то исчезнувшие. Другие гово- рили о более поздних временах, когда ещё в этих степях и в по- мине не было ни донских казаков, ни переселенцев из Украины,

– о временах ещё Шёлкового пути. Здесь, на месте хутора была толи перевалочная база, толи место, где караваны делали оста- новки для отдыха. Существовало ещё несколько версий, касаю- щихся непосредственно каких-то в прошлом личностей. Одно- значно, можно сказать, что сама истина, скорее всего, покрыта мраком времени. В том, что Шёлковый путь пролегал в районе Маныча известно доподлинно из древних летописей, но кроме странного названия хутора на мысль наводит не менее странное название и реки – «Эльбузд», что говорит о явном не славянском происхождении этого названия. Сам хутор был, в каких-то опре- делённых случаях не совсем обычный, с ним было связано нема- ло всяких происшествий и событий, которые были не совсем по- нятными для человека. В своём повествовании нам ещё не раз придётся встретиться с этим необычным местом.

Снегопад постепенно стихал, снежинки теперь сыпались мел- кие, когда уже подходили к хутору, на небе коротко проблеснула

луна и тут же скрылась за тучей, впереди из белой пелены возник- ла тёмная полоса самого хутора с его строениями, зарослями де- ревьев и взметнувшихся ввысь пирамидальных тополей. В дали за хутором у изгиба реки темнело невдалеке пятно заброшенной панской усадьбы, которая за своё существование обрела немало слухов и поверий, как и сам хутор. Подворье Щебанских представ- ляло действительно плачевный вид. Даже ночью было видно всё то, запустение, заброшенность, ветхость общую серость когда-то процветающего хозяйства. Многочисленные строения: сеновала, сараев, амбаров, которые заросли деревьями и молодыми их по- бегами. В крышах строений зияли дыры, которые на фоне осталь- ной кровли покрытой снегом выглядели пугающе, будто глазницы чудовищ. Правда, у самого жилого дома наблюдался порядок и ухоженность, виделась хозяйская рука. Остановившись у изгороди, Любовь Филипповна сказала:

– Ждите здесь, а то ненароком перепугаем хозяйку, потом горя не оберёшься.

Открыла калитку и пошла к крыльцу дома. Во дворе за- лаяли собаки, которых Любовь Филипповна, притопнув на них ногой и накричав немного, успокоила. Пробыв в доме всего несколько минут тут же вернулась и, подойдя к мужчинам, сказала:

– Снимайте Василия с лошади и ведите в дом. Может, и са- ми до утра перебудите?

– Нет, Люба, – сказал Тимофей, – доведёшь парня до хаты сама, а нам ехать надо… – ночью даже лучше. Спасибо тебе за всё. Возможно, уже никогда и не увидимся более, так что про- щай сестрица, не поминай лихом донского казака Тимоху! Дай я на прощанье тебя поцелую, Сашка на том свете, думаю, не при- ревнует. А Ваську когда выходите так пусть домой возвращает- ся, если к тому времени будет куда возвращаться.

Он подошёл к Любови Филипповне, обнял её и троекратно, как это принято в православии поцеловав, тут же подошёл к своей лошади вскочил в седло и трое всадников растаяли в бе-

лой мари ночи. Она хотела ещё что-то сказать на прощанье, но так и не успела казаков уже и след простыл. Какое-то время стояла, печально смотрела в пустой след, чувствуя в душе, что вот опять из жизни ушло то мизерно дорогое, связанное с про- шлым и скорее всего навсегда, в душе чувствовалась невозмес- тимая горькая утрата. Подошла к Василию, взяла из его рук по- водок уздечки и повела коня за собой, а его под руку. С крыльца уже спустилась кума Галина забрала раненного и повела в дом. На пороге тот обернулся и сказал: