Александр Стребков - Курай – трава степей

– У меня, тётя Люба, всю жизнь так – можно сказать с детст- ва. Всё время смерть со мной в прятки играет. Ещё в детстве зи- мой как-то меня из полыньи в Дону вытаскивали, потом еле от- ходили. Однажды – вместе с лошадью так гробанулся, что ло- шадь приказала долго жить, а я месяц после этого в постели очухивался. Да всего и не припомнишь. Месяц тому назад – под Миллерово недалеко от Кошар, вон хлопцы не дадут сбрехать… – говорю, – плохое здесь место уходить надо. Чем оно тебе не нра- вится? – спрашивают. Сейчас по кустам долбить станут, нутром чую, – говорю им. Еле уговорил ребят чтобы переместиться в дру- гое место, только позицию сменили, отползли чуток, как шарах- нет, оглядываемся, а в то место где минуту назад были, снаряд угодил и от кустов под какими прятались – одни ошмётки.

– Ладно, лежи и молчи, потом расскажешь; сейчас тебе нель- зя много говорить, вон с двух дырок кровь сочится, успокойся и меньше ворочайся, тебе всё равно придётся остаться у нас на ло- шадь тебе никак нельзя, – сказала Любовь Филипповна.

Хозяйка усадила нежданных гостей за стол, раненному Ва- силию еду поставила на табуретку возле кровати сама села в

сторонке и задумчиво наблюдала, как мужчины едят с жадно- стью, видимо подумала она, забыли, когда последний раз и за столом сидели. Казаки выглядели сурово: с отросшими чёрны- ми бородами, с хмуростью на лицах и хронической усталостью, как она определила по их движениям. Мысли плавно перетекли в то далёкое прошлое, когда вот так же, чаще глубокой ночью приезжал наскоком её муж Сашка с товарищами: обвешанные оружием иные забинтованные и пропахшие дымом и конским потом, вначале замертво падали на пол и беспробудно спали, поев и взяв припасов, намётом уходили в неизвестность. Не- сколько раз в гостях у них бывал и Тимофей, который сейчас си- дел за столом, медленно ел и периодами поглядывал на жену своего друга – побратима. В двадцатом году зимой такая корот- кая побывка оказалась последней. Любовь Филипповна, как сейчас помнила ту ночь, когда последний раз видела своего мужа, и, расставаясь, не могла тогда предположить, что видит его в последний раз в этой жизни. Она вспоминала ту зимнюю ночь в прошлом, сравнивала сегодняшний вечер и разницу на- ходила, что мужа не было среди сидящих казаков за столом. Само событие сегодняшнего вечера и обстановка были сильно похожи на ту далёкую в прошлом ночь. Но в то же время, порой ей казалось, что сейчас откроется дверь войдёт её Сашка, ска- жет, что лошадям корм задал, пройдёт к столу и усядется рядом со своим другом. Когда Тимофей обратился к ней, она даже вздрогнула, возвращаясь в реальность сегодняшнего вечера.

– Люба, у вас то, тут как? Колхозы создают?

– Пока больше разговоров, но решения уже есть, на село у нас два колхоза будет. Ты лучше расскажи, что там у вас на Дону происходит, а то у нас тут говорят всякое, а правды никто не знает. Говорят, что воюете как в гражданскую.

– Ну, до гражданской войны может быть и далековато бу- дет, но пока что, получается так, что воюем. Правда, против шрапнели и пулемётов много не навоюешь, но в лаве мы их ло- маем как лозу.

– Куда же сейчас держите путь, если не секрет?

– На Терек, Люба, отправили нас, Терских казаков поднять, ваши Кубанские все под красных легли, а если есть такие, кото- рые бы пошли, то пока их соберёшь – тебя быстрее по частям разберут. Когда согнут в дугу всех, ещё многие поймут да уже поздно будет, ещё вспомнишь мои слова.

– Тима, а есть ли смысл против власти идти? Не сдюжите ведь! Считай против всей России. Погубите себя!

– Есть… – нет ли? За горло взяли! Дыхнуть уже нельзя! Да чтобы я своего коня им отдал! А они на нём навоз возить бу- дут?! Да я вначале коня пристрелю, а после себя кончу! Ну лад- но согласен, – землю забирайте, инвентарь там какой, скотину согласен отдать! Оставьте хотя бы коня! Я же с ним как с родной женой не могу расстаться! Какой же я буду казак без коня?!

– Василия вашего ранили то где?

– Да здесь, недалече под Кагальницкой на разъезд наскочи- ли, кругом рыщут, всё ловят. Этих то и было всего двое: один из них успел из маузера пальнуть. Чтоб ему на том свете черти пальнули!

– Это в тех краях, где и Сашка мой голову сложил под Мечё- тенской, как я понимаю? Тима, ты же тогда тоже там был, видел как он погиб?

– Нет, Люба, врать не буду, чего не видел того не видел. Там тогда такое творилось, что по сторонам смотреть некогда было, зазеваешься, враз срубят. Считай, трое суток подряд лава на лаву ходила. Как вспомню до сих пор не верится, что живым из того ада выбрался. Сколько народу с обеих сторон полегло, одному Богу известно. И муж твой там же среди тех тысяч, которые по степи разбросаны, не похороненными остались лежать, жалко их бедолаг, как красных, так и белых в особенности казаков. Страви- ли, сволочи, народ на смертоубийство! Без последнего для чело- века пристанища остались… – даже могилу не заслужили!