Виктория Булдашова - Осень давнего года. Книга первая

– Какие будут мысли? Хватит головами дергать!

– Чего? – удивился Сашка. – Кто это дергает?

– Да мы! Не видел, что ли, бабусек во дворе? Ну, когда пенсионерки на лавочках до того раскипятятся, что у них даже слов нет от возмущения? Старушки только смотрят друг на друга, и головы у них мелко-мелко трясутся.

Сашка захохотал и показал большой палец в знак одобрения. Я тоже не сдержалась, громко фыркнула. Молодец моя подружка, вывела нас из ступора! Иноземцев объявил:

– Ну, у меня мыслей ваще нет! Это вы, Костина с Ковалевой, умные. А мне до вас, как до Китая пешком. Я ни бельмеса не понимаю, говорю прямо.

Друзья красноречиво уставились на меня. Интересное дело! Кажется, Сашка назвал тут умной не только не только Костину, но и…

– Ты не молчи, Ир! Не бычься, как моя бабушка говорит, – потребовала Светка. – Кое-что мы запросто можем уже сейчас узнать!

– А конкретно? – удивилась я.

– Костина, не хлопай ушами! Про какого кота вы с Кириллом говорили, мы не поняли? – объяснил Санек.

– А-а! – облегченно протянула я. – Ну, тут все просто. Приведенная цитата – из «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова. Эти слова говорит главный герой, Мастер, коту Бегемоту после бала у Сатаны…

– А ты и роман читала? – уважительно приподняла брови Светка.

– Так с котом он говорит или с бегемотом? – заинтересовался Иноземцев.

Пришлось отвечать сразу обоим:

– Нет, пока я его не читала. Хотя, конечно, пробовала, но мало что поняла. Мама сказала: и не надо – значит, еще рано. Просто эти реплики из романа, которыми обменялись мы со скворцом, обожают мои папа и мама. Они часто их говорят. Дело в том, что папа – Лев по гороскопу, и он всегда очень галантный, за мамой ухаживает, и все такое… Ну, а если папа, например, приходит с работы грустный и не проявляет к маме внимания, она его подзадоривает: «Знаешь, сегодня мне кажется почему-то, что вы не очень-то кот», – и они смеются, и папа целует маме руку…

– Значит тот, из романа, не очень-то кот, потому что бегемот? – допытывался Санек.

– Нет, не поэтому. Просто черное животное зовут так – Бегемот. А насчет остального мне папа объяснил. С кота в конце романа слезает шкура, и он оказывается худеньким юношей-демоном.

– О как! – покрутил головой Иноземцев. – И ты думаешь, что наш Кирилл…

– Да, я сразу поняла: слишком он умен для скворца, хотя порхает, и чирикает, и кар-ртавит. Да он и сам себя выдал – понял, что я его вычислила. Ответил мне словами того же Бегемота из романа. Ну, видели вы скворца, который читал бы книги?

– Да, ты права. Сейчас и людей-то таких немного, – Светка выразительно посмотрела на Иноземцева. – А уж чтобы птица…

Санек сразу раздулся от обиды и начал приподниматься над землей. Не хватало еще ссоры! Я быстро зачастила:

– Вы понимаете, гид только обликом скворец, а сам…

– Заколдованный принц, – насмешливо предположил Сашка.

Я отмахнулась:

– Да какой принц? Забыл, что за стихи он прочитал?

– А, ерундень-то? Про калоши на сосне? – засмеялся Иноземцев. – Полная лабуда!

– Понимаете, я не сразу вспомнила, откуда мне знакомы эти стишки. А теперь до меня дошло. У нас есть дома старая детская книжка, еще мамина. Не помню, как называется, я ее прочитала уже давно, года четыре назад. Там рассказывается, как дети заставили, кажется, робота сочинять стихи. И вот такие глупые они у него получились. Но дело сейчас не в том, что Кирилл прочитал нам эту веселую чепуху, хотя наверняка не зря, а со смыслом…

– А в чем, Костина? Не тяни ты! – возопил Иноземцев.

– Да в том, Саня, что если Кирилл – на самом деле человек, то он читал эту книжку. А во времена принцев не знали еще ни про полеты, ни про посадки космических кораблей в лесу или еще где-то. Значит, этот человек не может быть принцем, тем более заколдованным.

– Ну, ты сильна, Костина! – с притворным восхищением заявил Сашка. – И кто же он тогда?

– Пока не знаю, – мне было жаль разочаровывать друзей, но куда денешься! – И все-таки он мне кого-то напоминает, хотя не понимаю, кого…

Светка перебила нас;

– Да перестаньте! Посмотрите лучше вокруг. Вы ничего не замечаете?

Мы с Сашкой оглянулись. Вроде бы поляна как поляна, камень как камень… Я подошла поближе к небольшой скале, у которой мы, по словам моих друзей, недавно приземлились. Поверхность камня слегка искрилась мягким голубоватым блеском. Нет, даже не голубоватым, а чисто голубым, как летнее небо по утрам! Признаться, я еще не видела ничего подобного. На светлой лазури камня не было ни одного пятнышка. Даже вкраплений других горных пород, как обычно бывает, и то не замечалось. Я обошла скалу кругом, чтобы убедиться в точности своих наблюдений, и наткнулась на Иноземцева, который, вытаращив глаза, разглядывал траву.