Валентина Томилова - Пишу журавлиным пером

Замурованной душой.

Да из месива, из крошева

Всколыхни желаний рой.

Пусть с оглядкой, пусть в смущении

Не сбылось что, прорастёт.

В своевольном откровении

Мысли выпусти в полёт.

Пусть сольются с небом радужным,

Пусть сомкнутся и с землёй,

Не зависнув грузом тягостным,

Снова сблизят нас с тобой.

БАБУШКЕ

Ф.Ф. Пономарёвой

Своим смирением величье превзошла,

Свече, вверяя, тайное стенанье.

Набатом сердце жгли колокола:

Муж… Колыма… на вечное прощанье.

Решая заново заглавные дела

Хранителя огромного семейства,

Достичь высот незыблемо вела,

Сама являясь верхом совершенства.

Всегда улыбчива и мыслями светла,

Всему и всем являя свято место.

И, если бабушка такою не была,

То у меня безликим было детство.

Альбине Ивашкевич

Пишет девочка мелом,

Выводя закорючки.

В прилежании первом

Перепачканы ручки.

Высоко, в небной шири,

Облака, словно строчки.

«Облака жили-были…»

На асфальтном листочке.

18.10.2017г.

Вечер тихо копошился,

Навевая сон.

На комоде приютился

Старый патефон.

На измученной пластинке

Голос хрипло пел.

Кто-то крался по тропинке,

Но войти несмел.

Под окном рябинка рдела,

Полная огня,

И она призывно пела

На закате дня.

Каждый вечер на пластинке

Голос звал и звал…

Кисти спелые рябинки

Ветер целовал.

Мимолётная встреча бывает порой,

Словно высверк горячего света.

И невольно зовёт и зовёт за собой

В глубину золотого рассвета.

Где привольная рожь колосилась вовсю,

Где невидно тропинки широкой.

Отдала, извела, излила себя всю

И пошла неизвестной дорогой.

Отпечатки от ног были долго видны,

Их безжалостно пыль заносила.

Васильковое лето не знало вины,

И я тоже себя не винила.

Онемевшие уста,

Мысли скованны,

Что не высказать сполна,

Скажут вороны.

Исчезать в небытие

С горькой памятью,

Что истаяло в душе,

Стало наледью.

Не до бархатных снегов,

Вьюгой брошенных,

Не до теней и следов

Замороженных.

Не испросишь пощадить

Чьё-то мнение,

Всё осталось позади,

Всё забвение.

Металась разгульная буря,

Поля, приминая, и лес.

В безумии тучи нахмурив,

Бросалась клочками с небес.

Вот ветра коварная сила

В своём торжествующем зле

Разгульную бурю сместила

И резко прижала к земле.

Резвясь в перепаханном снеге,

Конь гордо вставал на дыбы

И снова, в неистовом беге,

Летел, оставляя следы.

Из чащи волков серых стая

Опасливо вышла на свет,

Но голодом страх заглушая,

Взяла чуть присыпанный след.

В сугробе лыжню проторяя,

Привычно охотник скользил.

И, гильзами снег усыпая,

Он долго нещадно палил.

Даль качалась на ветру

Зорькой пламенной.

Это было поутру

Тьмой израненной.

Оступался, но скакал

Месяц лошадью.

Небо подпирал вокзал

С белой площадью.

Доносился мерный гул,

Далью брошенный.

На пути состав мелькнул,

Припорошенный.

И вагон полупустой

Снами нежился.

Расставалась я с Москвой,

Кто-то встретился.

Задышала пашня в лад с лёгкой просинью.

То ли было по весне, то ли осенью?

Аль озимые взошли, али ярова?

Только в каждой борозде дождь наяривал.

Исчесался о посев, взрыхлил бороду

И помчался обсказать это городу.

Там исшарканный асфальт, пыль разгульная,

Сапогами бьют по ней караульные,

Но дождю те не в указ, он прицелился

И по лужам, по ручьям всласть запенился.

То не пиво, не вино разливается,

Просто чистою водой грязь смывается.

Мне всегда чего-то не хватало,

Для себя чего-то всё ищу.

От вокзала или от причала

Оттолкнуться и умчать хочу.

И неважно, водная ль дорога,

Или рельсов лестничная кладь –

Всё равно до отчего порога

Сердцем или мыслями достать.

И серьёзной седенькой калитке

Помахать рукой издалека,

И берёзке, в листьевой накидке,

Поклониться, загрустив слегка.

Порыжевшая листва яркой осени

И тумана голова, в белой проседи –

Всё смешалось под дождём:

мудрость, молодость.

Неизмеренный объём, жизни

двойственность.