Антон Маркович - Распутье

– … девчонкам будет веселее, да и Петьке в нашем курятнике не так скучно. – с иронично-подозрительным прищуром посмотрела на Сергея. – Или уже встречаешься с кем-нибудь и скрываешь?

– Вроде пока нет, – несколько смущенно, ответил Сергей, решил отшутится, усмехнулся: – Кажется.

По поводу этой самой «видности и симпатичности» его мнение с мнением Милы сильно расходилось. Да, он был парень высокий – под метр девяноста, спортивного телосложения, с более-менее правильными чертами лица. Но, как это водится у большинства молодых людей, к своей внешности он относился с большой долей скепсиса – скулы и лоб слишком высокие, виски впалые, нос длиннее чем хотелось бы. И вообще лицо какое-то острое, вытянутое вперед. Ни дать, ни взять – морда доброй дворняги, даже густые брови чуть домиком. Так что, та самая, слегка подправленная им есенинская строка, родилась не вдруг, а периодически всплывала у него в голове, когда он утром брился перед зеркалом. В общем, на звезду киноэкрана он явно «не тянул», поэтому слова Милы он воспринял, скорее, как шутку. Но не только в этом было дело. Отношения с противоположным полом складывались у Сергея непросто. С девушками он по жизни шел как бы параллельными дорогами, которые вопреки законам геометрии иногда сближались и даже на короткое время пересекались, но затем вновь разбегались, восстанавливая параллельность. В общении, а особенно если девушка была привлекательной, он часто терялся, не находил темы для разговора, нужных слов, отчего ещё больше зажимался. Молодые представительницы слабого пола были для Сергея существами не слишком понятными, почти инопланетянами.

– Не знаю, как-то это неправильно, – Сергей потер ладонью лоб, – меня не приглашали, меня там, кроме вас никто не знает. Это как в том анекдоте: «…а мы привели „золотого человека“, заходи Вася». Так что ли?

– Брось кукожиться, все будет нормально, – Мила, похоже, всерьез загорелась своей идеей, она ободряюще коснулась плеча Сергея. – Девчонки в универе уже устали друг от друга, а тут ты – свежая кровь.

– Опять-таки подарок какой-никакой нужен, – неуверенно сказал Сергей.

– На счет подарка не заморачивайся – цветочки, там и конфеты, – не отступала Мила. – Пойдем!

– «Пшли»! – голосом Петрухи из «Белого солнца пустыни» поддержал супругу Петька.

– Что значит «пшли»? – возмутился Сергей. – Именинницу вообще-то спросить было бы неплохо, – встал, сделал несколько шагов по комнате, замер на месте, не поворачиваясь, спросил: – девчонки-то хоть симпатичные?

Петр со Милой переглянулись.

– Девчонки, как девчонки, «филологички обыкновенные», – улыбнулась Мила, почувствовав, что Сергей готов сдаться, – Машку я в понедельник спрошу, а там созвонимся. Пойдет?

Во вторник Петька позвонил Сергею на работу (домашнего телефона у того не было) и сказал, что Маша «очень даже не против», как и ожидалось, «иначе Милка не предлагала бы». Условились встретиться в субботу на платформе метро «Измайловская», рядом с которым жила именинница.

Поезд вынырнул из-под земли, въехав в тень Измайловского парка. В этом году погода в начале июня задалась. Тепло пришло еще на майские праздники. Потом довольно быстро пролетели цветение сирени, распускание дуба и, пришитые к ним народными приметами, похолодания. Теперь же листья на деревьях налились темной зеленью, приобрели зрелый глянец. Солнечные зайчики пробившихся сквозь кроны деревьев лучей игриво скользили по скамейкам вагона и по немногочисленным субботним пассажирам.

Затормозив, поезд остановился у платформы, двери с шипением открылись. Петька с Милой уже ждали у выхода из первого вагона.

– Привет, не опоздал?

– Здравствуй, Сереж, – Мила взглянула на часы. – Вроде успеваем.

– Здоро́во, – Петька пожал протянутую Сергеем руку.

– Пошли?

– Не пошли, а пойдем, – поправила Сергея Мила.

– Без разницы, хоть потопали, хоть попербре…, – Сергей запнулся, произнося по слогам непослушное слово, поправился: – по-пе-ре-би-рали ногами. Кстати, перебирать далеко?

– Нет, здесь рядом, на какой-то из Парковых, точно не помню. Как идти знаю, а это главное.

Лето в тихих зеленых районах столицы, таких как Измайлово, ощущалось по-особенному. Наступал период отпусков и каникул, счастливые владельцы приусадебных участков отправлялись копаться в огородах на лоно природы, кто-то, имеющий такую возможность, отправлялся к морю и на прочие курорты, дети разъезжались по пионерским лагерям, студенты готовились к сессии или уже сдавали ее, улицы пустели. Город преображался. На вечно забитых спешащими прохожими узких, покрытых лужами тротуарах теперь встречались лишь редкие пешеходы, и луж не было, и тротуары оказывались не такими уж узкими. Мрачные, сырые и темные в другое время года серые стены сталинских пятиэтажек как будто высыхали и приобретали светлый торжественный оттенок. По асфальту тротуаров и стенам домов теплый ветерок туда-сюда возил пятнистую черно-желтую мозаику теней от листвы растущих вдоль улиц деревьев.