Алла Пастухова - Страх в городе

Васильева прекратила жевать. Со стоном проговорила:

– Ой, брешешь, подлец. Нет у тебя никакого свидетеля. Зря, что ли, крючки свои худосочные переплел. Выставил барьером. – Она еще не забыла манеру Сашки Полякова, когда у того возникала необходимость кому-либо запудрить мозги, отгораживаться от собеседника именно таким жестом. Татьяна первая заметила эту особенность у таскающегося за одноклассницей молодого курсантика и, естественно, тут же наябедничала подруге. Да благодаря ее наблюдательности та впоследствии без проблем высчитала, что у ее благоверного на стороне постоянные интрижки. И уже не блюла себя. Сама загуляла напропалую. – Правильно Инка тебя бросила. Лживый козел. Еще один труп – и полетишь с насиженного места к черту на кулички. Разжалуют до участкового.

Татьяна Ивановна, недолго думая, раздраженно надавила на кнопку, и изображение сурового генерала, загнанного в угол дерзкими похищениями детей, пропало. Может быть, и к лучшему. Потому как она не услышала того, что бы подкосило ее основательно. Ее внук идеально подходил к описанию убитых мальчиков: и по возрасту, и по телосложению, и по цвету волос и глаз.

Зато Дина Самойловна Муратова с находившимся в ее кабинете терапевтом Ланским, оторвавшись от обсуждения диабетической и к тому же с запущенным плевритом пациентки, выступление Александра Осиповича Полякова досмотрели до конца.

– Блефует. – Глаза «викинга» колючками впились в изображение генерала, напоследок призывающего граждан не отчаиваться и сохранять спокойствие. Кирилл Евгеньевич повернулся к директрисе, откинулся на спинку стула. Он хоть и не знал про слабость с руками у полицейского чина, но, по-видимому, обладал неплохой интуицией. И обещание о скорой поимке нелюдя его не убедило. – Неподготовленная, бездарная речь. А результат не заставит себя ждать. Через часик, максимум два, все билеты в железнодорожных кассах и авиа, – он саркастически улыбнулся выпуклыми, с четким контуром губами, – и, конечно же, речпорта, будут распроданы. Родители ринутся вывозить своих чад, – белокурых, смоляных, рыженьких, – куда угодно, но лишь бы подальше от проклятого города с тупыми стражами закона. Молодец, обеспечил панику. И вы, Дина Самойловна, по всей вероятности, не будете исключением. Сына заграницу отправите? Говорят, у вас прекрасный дом в Швейцарии. Впрочем, я бы на вашем месте, наверное, тоже подстраховался. Этот генерал только с виду кажется грозным. За все лето ни единой зацепки.

Господи, до чего он хорош! А ведь не назовешь красивым: тяжелый подбородок, скуластый. Но мужское начало так и вибрирует каждой клеточкой. К тому же блондин. И не бесцветный, а с натуральными темными бровями и ресницами. Молодое тело Муратовой, облаченное в ультрамодный, черный атлас, налилось истомой. Ах, если бы не условности, предписывающие женщине до последнего сохранять в себе загадку и лишь исподволь подталкивать сильный пол на решительные действия…. Неужели не видит ее особенного к нему отношения? Который месяц симпатичная начальница обхаживает и никакой реакции. Ну не тупой же? Или что-то в нем не так?

– Мой сорванец, Кирилл Евгеньевич, вместе со своим отцом у бабушки в Феодосии отдыхает. И пока каникулы, мне волноваться не о чем. – Дина Самойловна представила отставного корабельного доктора в морской форме и неожиданно для себя подошла к Ланскому и провела пальцами по его волосам. На удивление, они оказались мягкими. – А у вас, насколько мне известно, ни семьи, ни детей нет? Я вашу анкету внимательно читала. Не скучно в холостяках? В сорок два года пора бы и остепениться. Хотя, – она рассмеялась, – вопрос спорный: у меня вот лично – далеко не идеальный брак. Только на бумаге. Но любви все равно хочется.

Подумала: «Если тебя смущало наличие Муратова, то теперь-то чего сидишь, словно окаменелый? Ни один бы мужик не устоял от близости ее отточенной, миниатюрной фигурки, нежного прикосновения и совсем не двусмысленного намека. Нет, с ним, безусловно, что-то не так».

Ланской поднял голову. Несколько секунд назад живое лицо сделалось непроницаемым, приобрело почти восковую бледность. Вокруг сжатого рта обозначились глубокие морщины. Ей почудилось, будто невидимая сила в мгновение ока состарила его лет на десять. Кирилл Евгеньевич отстранился. Стараясь не задеть ее облегающего глянцевой материей бюста, встал:

– Любовь, Дина Самойловна, не по моей части. А насчет женитьбы вы не угадали. Только вспоминать об этом…, – Ланской, сознательно не договаривая, прерывисто бросил:– Давайте лучше вернемся к нашей пациентке.