Елена Жуковская - Формула счастья. Сборник рассказов

Водка была почти выпита, сыр почти цел.

– У меня впереди целая жизнь, Степан.

– Я не спорю. Хотите, я приглашу вас в театр?

Она хмыкнула.

– Что, я так жалко выгляжу?

– А я?

Он не думал, что его приглашение станет для неё оскорблением.

Она, не смущаясь, продолжала:

– Вы? Я вас не знаю совсем. Даже вспомнила с трудом. Кто вы, Степан?

– Мужчина.

– Не мой мужчина. Вы наверняка моложе меня. И у вас есть жена или любовница. Или и та, и другая. Есть работа, вы сами сказали. И дети, возможно, есть. Вы уже устали от всего этого, это видно по вашим глазам, Степан. Уж я вам совсем ни к чему.

– Откуда вы знаете?

– Несложно догадаться. В моей жизни тоже много что есть или было.

– Так есть или было?

– Что-то есть, что-то было, какая вам разница?

– Вы не угадали про меня. Я живу один. У меня никого нет.

– Какой вы…

Она растерялась. А что, собственно, удивительного? И она такая…

– Никого нет? Что это значит?

– Я не знаю, как объяснить. Никого нет, и всё. Мама умерла, жена ушла, детей не было, любовницу не нашёл пока.

– Так вы ищите любовницу?

– Ну что вы, Марина Эдуардовна. Это я неправильно выразился.

– А я подумала, вы делаете первый шаг.

– Извините меня, пожалуйста.

– Идите, Степан. Моё красное платье не повод для романа.

– Как скажете.

Степан оставил на столе деньги и визитку. Наверное, у неё получилось его обидеть.

– Я надеюсь, что вы позвоните. До встречи, Марина Эдуардовна.

Он встал и, тяжело ступая, направился к выходу.

Она смотрела ему вслед. Он был совсем не в её вкусе. Лишний вес, редкие волосы, плохая одежда. Ах, Степан… Красное платье, облепиховая водка, хорошая погода… Она повертела в руках визитку и тут же достала телефон. Официант подошел, взял деньги.

– Счет или повторить?

– Ещё пятьдесят граммов.

Она прищурила глаза, номер телефона на визитке виден отчётливо. Она набрала номер.

– Слушаю вас. Алло, кто это?

Она сбросила вызов. Положила телефон на стол. Возможно, Степан догадается и перезвонит. Или решит, что это в выходной достают клиенты агентства недвижимости. Она выпила ещё водки. Телефон молчал. Она взяла сумку и пошла в дамскую комнату. Оттуда она вышла через несколько минут в красном платье с открытой спиной и оборкой спереди.

– Повторить? – спросил официант.

– Повторить.

Мы стояли у храма. Я держала в руке четырнадцать гвоздик. Было тепло, но хмуро, казалось, что вот-вот пойдет дождь. Я не плакала. Но войти в храм, где стоял гроб, боялась. Мне было уже тридцать шесть, но я ещё никого не хоронила. Это была моя первая смерть. Хоронили бабушку. Я чуть-чуть умерла вместе с бабушкой. Я стояла, сжав губы, напрягшись всем телом, рука онемела от тяжелых цветов. Мне хотелось, чтобы кто-то взял меня за другую руку и повел под распевные молитвы по высоким ступеням к бабушкиному гробу. Но вместо этого я услышала за спиной:

– Я тебя никогда не любил.

Я обернулась. Это был он, мой бывший муж Максим. Мы развелись два года назад, у нас был шестилетний сын Матвей и много ещё чего, что не позволяло расстаться до конца.

– Ты о чём? – спросила я, глядя куда-то в сторону, через голые ветки дерева в хмурое небо. Мне не хотелось, чтобы он видел мои сухие воспаленные глаза. И я не хотела видеть его глаз, прозрачных и пустых, как всегда.

– Я о любви, – ответил он.

– Сейчас? Зачем?

Он ничего не ответил. И я не стала крутить в голове его фразу, как это делала обычно. Он иногда специально говорил что-то, выводящее из равновесия. Делал он это по разным причинам. Сейчас для того, чтобы я очнулась. А может быть он на самом деле меня никогда не любил.

– Пойдем, – сказал он, подталкивая меня к ступеням храма.

Я сделала несколько шагов. Все уже были внутри. Я видела их, свечи в их руках. Я слышала звуки молитвы и всхлипывания. Кто мог плакать? Некому было плакать. У бабушки было два сына. Один жил далеко, в Африке. Другой близко, в той же квартире, что и она. Это мой папа. И всё.

Мои родители развелись давным-давно. Мама жила своей жизнью. Она не стала бы плакать о бабушке. Кто бабушка ей? Бывшая свекровь, сто лет назад забытая, вместе со страшным сном супружеской жизни. Мама приехала, потому что хотела поддержать меня, или чтобы показать тем, кто ещё остался от нашей разбитой на куски семьи, как хорошо она выглядит. Папа не умел плакать. У гроба стояли соседки, папины друзья и сын моего африканского дяди, мой двоюродный брат Гоша. Он случайно оказался в России. Или не случайно… Бабушка давно болела, не писала завещаний и всех любила. У неё был маленький домик у реки, в котором я проводила почти каждое школьное лето, и куда я миллион раз приезжала потом. Ещё квартира, в которую вернулся папа, когда они развелись с мамой.