Анатолий Сударев - Без дна. Том 2

В кабинете, куда Петру Алексеевичу предложили войти, двое: во главе стола – сам губернатор, за столом сбоку – богемной наружности господинчик средних лет в тёмно-синем вельветовом костюмчике, вместо галстука пёстрый нашейный платок. Представился Бенедиктом Бенедиктовичем. Но в качестве кого, собственно, он присутствует при этом разговоре, об этом ни от губернатора, ни от самого Бенедикта Бенедиктовича ни слова.

«Николай Юрьевич Поваров» – Пётр Алексеевич успел прочесть крупную табличку на двери. Выглядит усталым, если не сказать замордованным. Видимо, сказалась недавно закончившаяся встреча с бывшими «народно-демократическими прохиндеями». Это первое впечатление. Впечатление второе – губернатору до фени всё, что касается Петра Алексеевича. А если принимает, ещё и цедит при этом какие-то слова, скорее всего, это Ненила Фёдоровна науськала. Вся губернаторская аудиенция заняла минут пятнадцать, обошлись общими фразами, под конец губернатор извинился перед гостем, что ему пора уходить. «А пока передаю вас… – Губернатор бросил взгляд на вельветового, который за всё время, пока губернатор и Пётр Алексеевич пикировались пустопорожними словесами, не проронил ни звука. – Он в теме. Вы с ним подробно обо всём и перемолвитесь. А потом мне доложитесь».

Итак, губернатор слинял, а Пётр Алексеевич остался один на один с человеком с несколько странными именем и отчеством. «Кто он всё-таки? Скорее всего, судя по наряду, какой-нибудь местный авторитетный театральный критик». Почему в первую очередь подумалось именно так? Оттого, что эти местные театральные критики успели попить много крови у тогда ещё начинающего режиссёра Петра Долгорукова. Причём вели себя довольно неоднозначно: после премьерных просмотров, при личных встречах, мило улыбались, произносили какие-то приятности, а потом – уже прилюдно, на каких-то формальных совещаниях, – поливали грязью, обвиняли чёрт знает в каких грехах. «Возможно, и этот из той же категории».

«Вы, должно быть, проголодались с дороги», – первое, что услышал Пётр Алексеевич от этого человека, когда дверь за губернатором закрылась и они остались в просторном кабинете один на один. Нет, такого «здорового» начала Пётр Алексеевич не предвосхищал. «Я всё-таки предлагаю немного посидеть, закусить, и заодно обсудим наши с вами дела». «Наши с вами»… Неплохое начало. А перекусить Пётр Алексеевич действительно не прочь. «Прошу вас, – уже как будто в роли хозяина назвавшийся Бенедиктом Бенедиктовичем провёл Петра Алексеевича в прилегающую к кабинету уютную комнатку-столовую. Тут же предупредил: – Впрочем, никаких пиршеств. Излишеств. Только чтобы заморить червячка. Если вы не против, давайте по парочке свиных отбивных. Я уже пробовал. Мне очень понравилось. Видите ли, у Николая Юрьевича собственная ферма. Несколько бычков, с десяток свиней. Всё взращиваемое исключительно на чистой органике. Никаких ГМО».

«Прошу вас не обижаться на Николая Юрьевича, – с этой произнесённой Бенедиктом Бенедиктовичем фразы начался заявленный им несколькими минутами раньше разговор о “наших делах”, когда тот и другой расселись за овальным столиком. – За то, что он уделил вам так мало времени. Это очень современно мыслящий, очень творческий, широко шагающий и глубоко копающий человек. Я бы даже сказал – новой формации. Именно такие, как он, сейчас особенно нужны возрождающейся России. Те, которым хватает ума привлекать к себе, окружать себя подлинно талантливыми, беспокойными, ищущими, видящими далеко впереди себя людьми. Приблизительно такими, как вы». «Ну-ну, – промелькнуло в голове Петра Алексеевича, – хорошо, братец, стелешь. Посмотрим, что будет дальше». Вообще, эта режущая слух, словно заимствованная из какого-нибудь учебника по риторике, высокопарная манера выражать свои мысли показалась Петру Алексеевичу забавной. «Интересно, он так же и дальше будет? Или, в конце концов, перейдёт на нормальный разговорный?» Сам он решил пока воздерживаться от слов. Ему сейчас надо слушать. Точнее, внимать. И на ус наматывать. «Я же лишь представляю интересы небезызвестной вам корпорации “Соnversion”, – между тем продолжил Бенедикт Бенедиктович. Точно так же никуда не исчезла витиеватость в изложении его послания. – Благодаря отчасти усилиям которой… Говорю “отчасти”, потому что не забываю: всё началось с божественного толчка, произведённого достопочтенной Ненилой Фёдоровной, вашей тётушкой. Мы же всегда и во всём только следуем за ним». «Стоп! – мозговая работа Петра Алексеевича. – Что значит “ за ним ”? За божественным толчком? Не слишком ли самонадеянно?.. Однако». Пока всё более очевидным предусмотрительно держащему язык за зубами Петру Алексеевичу становилось только одно: нет, это не критик, этот человек из другой оперы. «Conversion»? Значит, этот краснобай из «Conversion»? Но Пётр Алексеевич пока в неведении, что собой представляет эта «Conversion». В чём её (его) основная функция? И почему именно он, персонально Пётр Алексеевич Долгоруков, оказался в сфере интересов этой корпорации? Тётушка – да, с неё всё началось. Ну а дальше-то? Пока брянский лес…