София Привис-Никитина - Кукушкины слёзки (сборник)

Иногда доходили до Нели некоторые слухи о бывшей Сениной пассии-Маше-Марине, говаривали даже, что приходила она на бывшую их с Сеней общую работу с проволочками в сомкнутых челюстях, но кто из двоих: муж её, Маши, или скорый на расправу Сеня назидательно свернул Маше челюсть Нелю интересовало мало.

Сплетня прошла мимо, не царапнув и не задев гордую в своём спокойствии Нелю.

Спокойствие Нели нельзя было назвать состоянием мухи в период зимней спячки.

Жизнь катилась ровной дорожкой, но не скучной. Хлопоты по переустройству спальни в детскую комнату, новинки кино и книги, домашнее хозяйство-день был наполнен. Постоянно звонила Ирочка.

Она умудрилась засыпать Нелю посылками, голосок её звенел по телефону счастьем. Ирочка становилась стопроцентной киевлянкой просто на бегу. Она «гэкала», как заправская хохлушка.

Неля смеялась и говорила ей:

– Ну, Ирка, ты даёшь, откуда что берётся?

– Та ты шо? – Мелко заливалась Ирочка-та я как была, такая и осталась. Шо ты вот эта придумываешь?

– А ты знаешь, Ирочка, чем хохлы отличаются от русских?

– Не, а шо?

– У хохлов «гэ» мягче, – подшучивала над Ирочкой Неля.

Вот так, шутя и хлопоча, пропилила Неля до самого роддома, где быстро и без истерик произвела на свет мальчика. Назван он был Ванечкой, вошёл в семью, как будто был в ней всегда, вернее, всегда этот дом знал, что не хватает в нём именно Ванечки, черноглазого и кучерявого.

Но вот только сейчас Бог решил, что Неля с Сеней достойны поселить его в своём доме, достойны растить его и любить.

Свёкор от них практически не уходил. Мальчик, который был похож на дедушку южных кровей даже больше, чем на отца, буквально его поработил. Всё и вся вертелось вокруг Ванечки.

Тарасик служил при младенце охранником. Никакие Нелины запреты и окрики, никакие страшно вращающиеся Сенины глаза не могли выгнать Тарасика из Ванечкиной колыбельки.

Нещадно гонимый, он вновь и вновь возвращался на своё место к ногам волшебного мальчика. Пока все не смирились с такой постановкой дела и не стали считать пребывание кота в постели младенца закономерным.

Ровно за пять минут до предстоящего кормления Тарасик подходил к Неле и начинал усиленно тереться об её ноги. Потрётся и, отбегая, зовёт за собой к Ванечке.

Больше всего он боялся, что легкомысленная и всегда занятая какими-то ненужными делами Неля, забудет вовремя накормить его юное божество.

По Тарасику можно было проверять часы. Неля никогда строго за часами кормления не следившая, умудрилась стать образцово пунктуальной мамашей.

Сеня приходил с работы усталый, счастливый и влюблённый по уши и в Пусика, и в своего замечательного мальчика. Купание сына он не доверял никому. Купание выливалось в целый ритуал с массажами, поцелуями и баюканиями.

К концу дня Неля валилась с ног, засыпала моментально. Но ночью Ванечка спал крепко и спокойно, а если и случалось ему в ночи недовольно покряхтеть, то вскакивал к нему, как по пожарной команде, Сенечка.

Вероника Сергеевна приходила часто, но ненадолго. Руку на пульсе держала, но серьёзной помощницей для Нели она стать не могла так, как у неё были обстоятельства. Сколько Неля помнила свою мать, всегда у той были обстоятельства.

Обстоятельства эти ели, пили, лелеяли. Потом получали прощальное по морде и исчезали в бесконечности.

На смену им приходили новые. И так из года в год, без перерыва даже на обед. Теперешнее мамино обстоятельство, в прошлом было тренером, сейчас преподавало в школе труд и физкультуру, имело круглый животик и громоподобный голос.

Было оно сорока пяти годов от роду и пило методично и жестоко. Пригласить его в приличный дом не представлялось возможным.

После третьей разгоночной, раздавалось:

– Хто вы тута все? Морды! Я три института не закончил, а вы сидите тута, жлобы! Мать вашу так и разэдак! Растуды её в качель!

В соединении с Сеней получалось целых два обстоятельства, а такую психологическую нагрузку не в силах был бы вынести никто. На семейном совете дружно решили, что хватит им и одого Сенечки, который в некотором смысле, приняв на грудь, тоже становился ещё тем обстоятельством.

Но он всё-таки был свой, и ложку дёгтя в бочке мёда решено было принять в виде Сени. И всё! И баста!

Вероника Сергеевна злилась, намекала, интриговала даже, но всё же обстоятельство с прекрасным именем-Евгений по семейным праздникам оставалось дома и в одиночестве (не считая злодейки с наклейкой) коротало вечер.