Радаслава Андреева - Пробуждение

Настенька вела себя скромно, в магазине ничего не просила, ела всё что дают. Может потому, что стеснялась, а может просто такая сама по себе была.

Вечером у Айрис собрались друзья, которые любили песни под гитару и общение в дружеской обстановке на философские темы. Настя во все глаза смотрела на гостей и внимательно слушала песни, девочке очень нравилось в этом необычном новом доме.

Когда гости разошлись, было уже поздно. Настя, которую отправили спать часом раньше, лежала в кровати, прислушиваясь к приглушённым разговорам за дверью. Выпроводив гостей Айрис, пришла в спальню. Стараясь не шуметь, она начала раздеваться при свете ночника, и тут девочка подала голос:

– Айрис, а откуда ты знаешь эльфийский язык?

Девушка ошарашенно уставилась в темноту, в направлении голоса девочки.

– А ты чего не спишь? – вопросом на вопрос ответила она.

– Тебя ждала, одной страшно, – ответила Настя, и повторила свой вопрос.

Присев на кровать Айрис задумалась. Она иногда пела песни, на незнакомом языке, просто так получалось. Слова появлялись сами, из ниоткуда, укладывались в мелодию и звучали вместе с музыкой. От девушки требовалось побыть голосом, явив миру незнакомые, но такие завораживающие звуки.

– Настенька, это не эльфийский язык, это просто набор звуков, которые я пою голосом. Они складываются в замысловатые и не знакомые слова, получаются вот такие песни, – спокойно и дружелюбно объясняла она девочке.

– То есть ты не знаешь, что поёшь по-эльфийски? – настаивала на своём девочка.

Айрис устало вздохнула и ласково сказала:

– Фантазёрка ты у меня, сказок насмотрелась.

Девочка отрицательно замотала в темноте головой и сказала:

– Я знаю язык эльфов и могу тебе перевести, о чём ты пела песню.

Тут уже Айрис открыла рот от удивления и нашарив рукой настольную лампу на тумбочке, включила её.

– Ты считаешь, что моя песня переводима?

Девочка радостно кивнула, потом на минуту задумалась и начала рассказывать содержание песни, которую вечером слышала от Айрис.

– Ты пела о доме, в котором жила с бабушкой. Твои родители погибли, когда ты была совсем малышкой и теперь иногда грустишь. Сейчас бывает грустно от того, что и бабушка покинула тебя. А тебе так хочется, что бы рядом был кто-то родной и близкий, – Настя закончила своё незамысловатое повествование и грустно посмотрела на Айрис. – А ты, правда, осталась маленькой без папы и мамы?

Девушка кивнула и присела на кровать к Насте. Ей было удивительно, что девочка так точно передала историю её детства, хотя ей ничего не рассказывали. Это казалось сказкой, что её пение можно принять за какую-то эльфийскую песню. Очень давно, когда Айрис только училась играть на гитаре, ей сначала снились эти песни, и она начала их петь наяву, с детства считая этот язык своим собственным. Сначала она пела только бабушке, но, уже повзрослев, и в кругу друзей, и была поражена реакцией своих слушателей. Они называли это волшебством, что её необычные песни будоражили в них, что-то глубокое и очень нежное. Некоторые плакали под её песни, хотя конечно не понимали ни слова. И теперь это было визитной карточкой Айрис в кругу её благодарных слушателей.

– Я завтра тебе спою свои другие песни и ты мне скажешь, понимаешь ли ты их или нет, – ласково погладив по русым волосам девочку, сказала Айрис.

Настя радостно согласилась и присев рядом с девушкой погладила её по волосам.

– У тебя такие мягкие волосы, ты их не красишь? – Настя трогала белые локоны Айрис.

– Нет, я с рождения блондинка, – весело ответила девушка. – А ещё у меня белые брови и ресницы, и поэтому их видно на моём лице только когда оно загорелое.

– А почему ты не красишься? Моя мама всегда с утра наносила макияж.

– А я не люблю краситься, и считаю это пустой тратой времени. Хотя конечно бываю ситуации, когда я немного подкрашиваю реснички и губы. Но такое случается крайне редко.

– Ты необычная, – сделала вывод Настя. – И мне с тобой нравится. Можно я останусь с тобой насовсем?

Айрис тяжко вздохнула и ответила:

– Ты очень хорошая девочка, но боюсь я не смогу тебя прокормить. Моей зарплаты едва хватает мне одной. А тебя ведь надо одевать и кормить, а сборы в школу вообще страх божий.

– А мама моя нигде не работала и говорила, что государство ей платит, что бы она со мной занималась. Давай ты тоже так всё оформишь, и я останусь с тобой.

Айрис задумалась. Это было очень странным. Насколько ей было известно – наше государство не платило денег за сидение с детьми школьного возраста. В многодетных семьях существовали какие-то пособия, но тут-то всего одна девочка. Какие деньги и за что. Если только предположить, что Настя не приходилась той женщине родным ребёнком, а была под опекой, но в этом случае на пособие навряд ли можно прокормить ещё и взрослую женщину – которая всё-таки должна работать. Девочка тем временем выжидательно смотрела на Айрис, терпеливо ожидая ответа на свой вопрос.