Марина Николаева - Брат

На траве, возле дровницы, крича уже во весь голос и плача явно от страха, сидел мальчонка-цыганенок, лет четырех-пяти. По грязному лицу его текли ручьем слезы, в волосах запутались репей, солома и какой-то еще мусор. Грязными руками он размазывал по щекам свои слезы, не переставая орать и уже икая от натуги. Рубаха его, кое-где разорванная, потемневшая от долгой носки, была больше похожа на тряпку. Чего и говорить – вид у мальчика был плачевный.

Оторопев сначала от увиденного, Марья Ивановна все же пришла в себя и первая кинулась к ребенку, пытаясь поднять его с земли. Но найденыш, царапаясь и колотясь в припадке, не шел, а, извиваясь как уж, выскальзывал из рук женщины. Тут на помощь пришел Петр Макарович. Отдав свечу жене, он своими большими, сильными руками сгреб орущего паренька, поднял и прижал его вертящуюся во все стороны голову к груди, поглаживая и приговаривая что-то сердечное. То ли почуяв добро, исходившее от Петра Макаровича, то ли выдохшись уже от крика, мальчишка постепенно начал успокаиваться. Все еще всхлипывая, но уже больше по инерции, он через какое-то время обмяк в руках, а от того, что все это время его качали, – заснул. Переглянувшись с женой и все еще качая ребенка, Петр Макарович сказал:

– Вот уж не ждали, не гадали. Чего теперь делать-то будем? Может, рядом где родители? Надо бы выйти поглядеть. Может, ищут, да боятся позвать?

– Давай мне его, в дом отнесу, – зашептала Марья Ивановна, – а ты посмотри на улице. Да только возьми с собой вилы, что ль. Мало ли чего.

Отдав догоравшую свечу и приняв из рук мужа спящего мальчика, Марья Ивановна направилась к дому, а Петр Макарович, последовав совету жены, прихватил на всякий случай вилы и вышел за калитку на улицу. Ночь понемногу рассеивалась, и уже не было той пугающей бездонной черноты кругом. Вдалеке, на горизонте, слабый рассеянный свет начинал подниматься от земли. Присматриваясь внимательно и водя из стороны в сторону свечой, Петр Макарович негромко начал говорить:

– Эй, есть тут кто? Выходи, не бойся, не обижу.

В ответ ему никто не отзывался, лишь слышно было, как ветер шевелит траву в поле.

– Чей ребенок? Мальчонка чей? У нас сидел возле дома, так мы его нашли. У нас он. Выходите да забирайте с Богом! – продолжал Петр Макарович.

Но опять тишина была ему ответом. Постоял он еще некоторое время, уговаривая кого-то в темноте показаться и, не боясь ничего, забрать потерянного ребенка, да все без толку. Плюнув с досады, вернулся Петр Макарович домой. Марья Ивановна к тому времени уже уложила мальчика рядом со своим Иваном, мирно спящим и не подозревавшим ни о чем. Сна у обоих никакого уже не было, и, встав над почивающими детьми, они тихонько и озадаченно переговаривались:

– Ты посмотри только, – зашептала Марья Ивановна, – худой какой да грязный. Пресвятая Дева! Что делать-то с ним будем?

– Да не причитай ты! Разберемся чай! Утро настанет, так и порешаем.

Они стояли над двумя такими с виду непохожими, но так одинаково спокойно спящими детьми, посапывающими и причмокивающими, и сердца их сжимались, то от жалости к этому бедному найденышу, видимо, ровеснику их Ванечки, то от любви и радости за своего мальчика, росшего в заботе и благополучии. Картина и впрямь была интересной. На одной стороне кровати лежит белокурое, розовое, чистое и упитанное дитя, а на другой – как будто совершенно обратный ему человек: чернявый волосами, смуглый, покрытый грязью, худой, как бездомная собака зимой.

Не сомкнув глаз, Марья Ивановна и Петр Макарович так и просидели до рассвета, думая, как же им поступить. Решив, что нужно дождаться, когда мальчишка проснется и, может быть, сам расскажет что-нибудь про себя да про родню, они приступили к своим привычным делам. Марья Ивановна, подоив корову Зорьку, затеяла блины, а Петр Макарович занялся хозяйством. Натаскал сена живности, почистил стойло да принялся точить косу.

Когда солнышко поднялось уже над просыпавшейся землей и лучами своими начало гладить через окошко спящих детей, Иван открыл глаза. Все для него в родном доме было привычно и хорошо. Позевывая да потирая глазки, ворочаясь и намереваясь уже встать, Ваня вдруг заметил, что на его кровати, где-то там, в ногах, вроде как лежит кто-то. Удивившись, но ничуть не испугавшись, он вынырнул из-под одеяла на пол и на цыпочках подошел к лежащему. Удивлению его не было предела. «Это кто же тут спит на моей кровати такой грязный? Откуда он взялся?» – подумал Иван.