Ирина Мальцева - Лабиринты любви

– Все устраивает, – ответила Ленка, закрываясь глянцевым журналом.

– Тогда объясни, почему с Владимиром ты ведешь себя просто по-хамски?

Дочь молчала, я ждала ответа. Не дождавшись, стала перечислять достоинства В.В., обратила внимание на то, как изменилась, причем в лучшую сторону, наша жизнь, как доволен Васька, что у него появился старший друг.

– Да не спорю я, – отбросила в сторону журнал дочь. – Вовка хороший, очень хороший. Только…

– Что?

– Не люблю я его, – вдруг тихо сказала Ленка, закусывая нижнюю губу. – Не люблю. Вышла за него, потому что приспичило. Стыдно стало: все давно замужем, а я хожу невостребованная. Думала, поживем, я привыкну к нему. Ты вот со своим отставником тоже не по большой любви сошлась. Правда?

Я промолчала. Конечно, я могла возразить дочке, придумать что-то в свое оправдание, но ведь ей этого не нужно. И так мне стало обидно, что я своими стараниями выдать поскорее дочь замуж поставила и её, и Вовку в дурацкое положение. Правду люди говорят, что в такие дела нечего соваться. Но ведь я хотела только добра.

– Дочка, Вовка такой замечательный, присмотрись. Ну где сейчас такого положительного найдешь? Нарвешься на пьяницу или наркомана…

– Ты еще про отца скажи, который ушел к другой. Мама! Я ведь только сейчас поняла, что главное не замуж выйти, а влюбиться! Понимаешь, мне этого не хватает.

– Чего? – я начала злиться. – Страданий по любимому, бессонных ночей в ожидании? Или счастья остаться одной, а он, твой любимый, в это время будет обнимать другую и не факт, что та, другая, лучше тебя. Бывает наоборот…

– Ну и что? Вот вы с отцом любили друг друга, между вами страсть была. А я вышла за Вовку, потому что никому другому не нужна-а-а-а… – Ленка заревела.

Ну что мне оставалось делать? В утешении дочь не нуждалась, другого мужа я не могла ей предложить. До слез было жалко и её, и Вовку. Он по моей милости оказался без вины виноватым. Что теперь будет?

Весна как-то быстро перетекла в лето, лето – в осень. Я по-прежнему все силы отдавала работе, игнорируя появляющиеся возможности вновь обрести семейное счастье. Домой я приходила поздно и с замиранием сердца открывала дверь. Боялась, что увижу ссорящихся молодых, споткнусь о собранные Вовкины чемоданы. Но пока все было тихо, мирно, и я молилась, чтобы Ленка забеременела и перестала думать о влюбленности. Я частенько разглядывала лицо Владимира незаметно для него и пробовала угадать, устраивает ли его семейная жизнь. Иногда он замечал мой взгляд, тотчас же отзывался улыбкой, шутил, и я не понимала, как можно было не любить такого человека.

Ничего особенного у нас не происходило, если не считать, что Владимир прочно завоевал наши с Васькой сердца. Мальчишка часами мог простаивать рядом, пока зять копался в машине, готовил обед или налаживал капающий кран. Вовка принимал обожание младшего брата жены, потихоньку приучал к мужской работе по дому, не жалел времени, чтобы сходить с ним на футбол, на аттракционы или просто посидеть рядом, когда тот старательно учил уроки.

И опять я ничего не заметила. Уже в который раз! Десять лет назад я не заметила, как отдалился от меня первый муж, и очнулась, когда он собрал вещи и ушел от меня. Год назад я не заметила, какую опасность представлял для Ленки мой второй супруг, и только мой ранний приход с работы положил конец противостоянию дочери и отставника. Сейчас я тоже ничего не замечала, пока однажды Ленка не вернулась домой. Ни в семь, ни в девять, ни в двенадцать часов ночи.

Это была страшная ночь для меня, Владимира и даже Васьки, который как встал у балкона, откуда просматривается дорожка к нашему дому, так часов до трех ночи не сдвинулся с места. Зато мы с зятем до седьмого пота бегали по району, обошли и обзвонили всех друзей и знакомых, побывали в трех отделениях милиции, двух приемных покоях и напугали, наверное, всех ночных сторожей, неожиданно появляясь перед ними в расхристанном виде.

На следующее утро я писала заявление о пропаже дочери, когда зазвонил мой сотовый. Ленка сообщала, что с ней все в порядке, она жива, здорова, скоро придет домой. Силы оставили меня, и я на трясущихся от усталости и переживаний ногах поплелась домой, чтобы сообщить «радостную» весть Владимиру.

Но Ленка появилась дома на четвертый день. И только для того, чтобы собрать свои вещи. У порога её ждал, как она нам объявила, жених.

– Ты соображаешь? – зашипела я на неё. – Какой жених, у тебя муж…

– Вова, – высунулась из шифоньера Ленка, – я развожусь с тобой. Ты извини, что все так вышло, но я полюбила другого.