Станислав Хабаров - Счастливого плавания

Думаю, многие стремились сюда отдохнуть, но попадая на пляж из-за тесноты сначала ужасались, пока постепенно не привыкали. Пляж этого южного приморского городка назывался в справочнике оздоровительным объектом детского курорта. Со стороны он напоминал лежбище разновеликих тел, прячущихся под самодельными навесами, или наоборот бесстыдно выставляющихся на подстилках, ковриках и песке напоказ.

Мы были молоды. По двадцать пять до и после с разной стороны. В молодости к возрасту несправедливы. Нас забавляла здешняя мода на собак.

– Пенсионеры с собачками – несчастные люди, – говорит Вадим. – Им просто не с кем погулять.

«А нам? – думал я. – Нам ещё хуже. Нет у нас и собачек».

Сперва мы бесцельно бродили по городу.

– Обрати внимание- говорил Вадим. -Это очень удобный город. Здесь дочки-матери. Смотришь на дочку, потом на мать – какой она станет через десятки лет.

В пансионате был строгий возрастной контингент, и мы отправлялись за приключениями на городской пляж, что был с нами по соседству, рядом. У пляжа фотографируются с медведем. Вокруг неиссякаемая любопытствующая толпа. Фотографируются и у скульптурных крокодилов, засовывая ногу в гипсовую пасть.

Сам пляж в этом месте – исчадие ада, чмокающее, требующее, влекущее. У кромки берега крутится рыжий лопоухий спаниель, а, может быть, бигль. Не разбираюсь я в собачьих породах. Условно про себя зову его спаниелем или мопсом.

Он то суётся в воду, то отскакивает назад и оглядывается на хозяйку.

– Бубо. – оборачивается хозяйка. Она по колено в воде. – Бубо, ко мне.

Море для всех без очереди.

Она входит в воду. Мопс бросается за ней и поплавком выскакивает обратно. На берегу он встряхивается и словно шуба из капель мгновенно одевает его. Роскошная, серебряная. На морде мопса недоумение. В бинокль видны его испуганные глазёнки.

– Ну как? – спрашивает Вадим. – Ничего девочка?

– Ничего особенного, – отвечаю небрежно я.

Она действительно хороша и, наверное, нравится Вадиму. У меня собственное мнение на этот счёт. Кажется мне, например, что нравятся по-настоящему похожие люди. Хотя считается как раз наоборот. Похожими они становятся в результате любви. Но я думаю по-своему. Наблюдателен я или это особенный дар, но я безошибочно угадываю, потянет ли встретившихся друг к другу или нет? Не могу объяснить, как это получается?

– По-твоему сколько ей лет?

Вадим смотрит на меня удивлёнными выпуклыми глазами. Удивлёнными? Это только так кажется. Удивляться он перестал уже добрый десяток лет, а то и с самого рождения.

– Двадцать пять, – пробую улыбнуться я.

– Надо же. Нужно дожить до тридцати, чтобы ничего не соображать.

Он всегда говорит «до тридцати лет» или «дожить до седых волос», хотя мне ни тридцати, ни седых волос.

– Смотри. Если ноги выше колен в подобных вмятинах, значит около двадцати двух- двадцати трёх.

Я смотрю на её стройные ноги, на полоску незагорелого тела, появляющуюся при ходьбе, и слушаю вполуха.

Спаниель решился плыть за хозяйкой. Он очень странно плывёт, опустив в воду мохнатые уши и ворочая короткими лапами под водой. А хозяйка его уже далеко. Там, где теперь она, ослепительно блещет солнце и ничего не видно. Спаниель передумав поворачивает к берегу.

– Ну что, рванули? – спрашивает Вадим. Мы что есть силы бежим по песку. Толчок и плоский удар о воду грудью и животом. У берега мелко и никто не прыгает в воду. Но в этом особый шик. Вадим плывёт кролем и быстро уходит вперёд и в сторону. Я плыву брасом толчками с паузами, в которых можно смотреть по сторонам. Перед глазами лопнувшие пузыри. Толчок, скольжение. Люблю я брасс. Не очень быстрый, но очень удобный стиль. Я плыву без напряжения. Может, поплыть туда, где буи и клинья парусов над водой, где во мгле скрылась хозяйка спаниеля-мопса. «Ну, доплыву я до неё и что скажу ей? Здравствуйте? А дальше, рядом плыть, нырять, появляться на поверхности, пуская пузыри? Нет, вода – не освоенная флиртом стихия, и объяснятся нужно не в воде. Ни к чему выдумывать трудности. Их хватает и так».

На берегу я маню бутербродом дрожащую собачонку, беру её на руки и говорю: «Мы дождёмся твоей хозяйки. Не бросит она тебя. Часто полезно подождать. Мы все издёрганы суматохой и полезно успокоиться, у моря подождать». Мопс доверчиво таращит глазёнки. Ему удобно на моих руках, он доволен жизнью и колбасой.