Алексей Мишаткин - Beatlecoin. Книга не о майнинге

Сто́ит только в прямоугольном помещении в нужном порядке расположить кровати, тумбочки и табуретки – тут же является он – Общий Дух. Поскрипывая панцирными сетками коек, он покрывает оконные рамы и подоконники пятнацатью слоями разноцветной облупленной краски, развешивает кружева паутины под потолком и старательно обрабатывает плинтуса средством от тараканов, наполняя пустой воздух содержанием победы общественного человека над бесполезным паразитом и одиночеством.

Общий Дух в зависимости от высшего назначения может материализоваться в отдельном кабинете в разных людей: коменданта Марью Исааковну, прапорщика Лагизова или заведующую детсадом Альбину Ивановну. Плотская инкарнация совершенно необходима Общему Духу для удержания множества деталей в собранном вместе состоянии.

Иначе всему конец.

А ведь жителям требуется душ с подачей воды по часам, самозабивающийся туалет и график дежурств по этажу. «Но кто это ценит… я вас умоляю…» – ворчит время от времени любимую мантру вечная Марья Исааковна, выписывая пропуск очередному варвару-новосёлу и сверля его заботливым взглядом поверх очков.

Для себя я решил, что это всё ненадолго, и поэтому не так и важно. Курорта никто не обещал. «Сдадим объект и поедем в Майами пить прохладный джус» – сказал нам Вандербильд вечером на собрании. Все согласились.

Однообразные осенние дни потекли один за другим. Лист за листом – оторвётся, побарахтается на ветру, как придётся, и затеряется где-то среди таких же вчерашних и безымянных. Дом – работа – дом. Дом – это комната на восемь человек на втором этаже в конце свистящего сквозняками коридора. Стены неизвестного цвета. Удобства во дворе. Работа – десять часов циклических напряжений рук, ног и спины с минимальными перекурами и коротким обедом. Молодые, здоровые, мы спали ночью прекрасно. Даже у самых отчаянных ценителей сельского эротического романтизма запала хватало разве что на пару SMS тёлкам перед сном – и всё. Каждое утро в 7:30 автобус увозил нас на созидание нового мира.

Побережье давно очистилось от отдыхающего трудового народа, варёной кукурузы и семечной шелухи. Под руководством опытного Вандербильда была выстроена целая строительная инфраструктура: склад стройматериалов, сеть электроснабжения, вагончики для хранения инструмента, а также сколоченные из деревянных поддонов туалеты.

Ещё была стоянка строительной техники и грузовиков-самосвалов, в сумме до 20 боевых единиц. Стоянка представляла собой засыпанную щебнем площадку, выходящую одним боком к шоссе. Машины строились на ночь в шеренгу задом к лесополосе, перпендикулярной трассе, и передом в чистое поле.

Именно на этой самой стоянке знак-стрела, поданная мне посредством Жеки, упёрлась в нечто такое, что может снова остановить мир.

К исходу второй недели работы у меня отчего-то поднялась температура. Потупился взор, и пропала твёрдость руки. Гриппозное состояние, когда ломит кости, мир вокруг становится похожим на мультики, и блаженство вызывает любая возможность посидеть в тепле без движения. Перекур для бетонщика – это бархатный кайф, особенно если парень-бетонщик немного не в себе. Итак, мы остановили работу в ожидании цементовоза.

– Покурим? – проникновенно и с пониманием обратился ко мне Сада, наш собственный уникальный рецидивист в завязке. Садистом он не был, Боже упаси. Он был наоборот здоровенным добродушным черноглазым татарином с головой в форме абсолютно правильного глобуса и фамилией Садардинов. С некоторых пор он стал ценить мой «Camel» за его крепость, отсутствие внезапно вспыхивающих сучков в табачной смеси и, главное, что в моей пачке он условно бесплатный. Это после валютного лагерного «Беломора» и махорки.

– Давай, – я протянул ему раскрытую пачку. У меня вошло в привычку носить с собой сигареты. Сам употреблял одну-две в день, не больше. Даже зажигалку потерял, а новую не завёл. Такое себе средство коммуникации в суровом разнокалиберном коллективе. Под сигарету может получиться беседа, а из беседы целая история.

Сада не взял пачку в руки. Он ловко выудил одну сигарету плохо гнущимися пальцами цвета древесных кореньев, рефлекторно глядя при этом не на неё, а в лицо оппоненту. Так же бессознательно зачем-то размял её, не спеша, покрутив в пальцах, зажал фильтр в зубах. Затем чиркнул спичкой, потянулся ко мне с коробком и огнём в ладонях, определяя направление нежелательного ветра. Я отказался, закрыв пачку и спрятав её в карман.