Людмила Андреева - Счастье женское

Дядя Веня, тот, что лишь весьма отдаленно напоминал отца, через пару дней появился у них. С первой минуты, когда тот переступил порог их дома, брат невзлюбил его. Ершисто-колючим взглядом он провожал незнакомца, хотя тот вовсю старался подобрать ключик к подростку.

– Зачем ты с ним так? – Ника спросила у брата через некоторое время, после очередной грубости, когда за дядей Веней закрылась дверь.

– А как еще с ним? Если он метит на папкино место!..

– Ну и что?.. Ты бы о маме нашей подумал… – девочка вздохнула. – Нам-то с тобой все равно его не заменить!

Рудик удивленно посмотрел на сестренку:

– Ты-то куда лезешь, не в свое дело?! Мала еще рассуждать о таких вещах!..

– Как по хозяйству убираться, – так большая, а как маме счастья желать – так маленькая… – надулась Ника. – Сам-то на себя в зеркало посмотри!

Брат автоматически бросил взгляд на висевшее на стене зеркало. Его непослушные вихры торчали в разные стороны, задранный кверху нос придавал лицу несерьезный вид… а глаза… в глазах так и прыгали бесенята. В общем, от него можно ожидать всего, что угодно.

– А что я? Я – ничего, что ты меня-то дергаешь!.. Только запомни, этот дядька – не родной отец и никогда им не будет!.. – и он в сердцах чертыхнулся.

– Папа уже никогда не будет с нами. Он у нас всегда будет тут… – Ника хлопнула себя по груди ладошкой. – А маме мешать не надо. Она сама все решит…

– Задобрил тебя дядька шоколадными конфетками, вот ты и говоришь так! – Рудик грустно вздохнул. – Иначе ты бы не встала на его сторону…

– Чай, эти конфеты не я одна ела!.. – парировала сестренка. – Ты тоже их лопал! И нечего возникать!

Тут на пороге появилась мать, и дети замолчали.

Трудно завязывались отношения у брата с дядей Веней. Не получалось у них понять друг друга. Правда, после приезда Аллы Рудик перестал воспринимать его появление так остро. Наверное, сестра что-то сказала ему, и брат просто старался меньше попадаться ему на глаза. А, может, тут что-то иное, о чем Ника даже и не подозревала. Во всяком случае, это уже не было решающим, так как дядя Веня стал оставаться у них на ночь. Неделями он жил у них, по утрам уезжал на своем мотоцикле в город на работу, а вечером – возвращался, правда, не всегда. Сохранялось ощущение временности, отчего всем им становилось очень неуютно. Неопределенность, витающая в воздухе, стала сказываться и на материнских нервах. Всегда будучи уравновешенной, она превратилась в дерганую женщину, сильно зависящую от того, приедет этот человек или нет… Тягостное и угрюмое ожидание зависало над всеми, и, не дай бог, кто попадется в такой момент матери под горячую руку – пусть то были ее дети, кошка или еще кто… и всю эту напряженность, как ветром сдувало, стоило только услышать долгожданный треск мотоцикла. Тут она становилась той, прежней, какой была до знакомства с ним, какой ее знали все…

Нике, конечно же, все это не нравилось. Но она не знала, как сделать так, чтобы все это закончилось. Чтобы дядя этот навсегда поселился у них. Чтобы мама перестала нервничать. И чтобы все встало на свои места. Но этому не было суждено случиться, так как вскоре он надолго исчез. Пропал, будто и не существовало его в их жизни.

Когда Ника, в разговоре с Лешей, словно ненароком, упомянула про пропавшего дядю, тот, нахмурившись (ну совсем как Лешин отец… впрочем, друг во всем подражал своему отцу, даже походкой), произнес:

– Родители говорили, что он вернулся к своей жене… он и к нам больше, не приезжал…

На Нику жалко было смотреть. Прозвучавшая фраза поразила ее настолько, что, казалось, у нее не осталось сил стоять на ногах. Она медленно опустилась на скамейку и стала хватать широко раскрытым ртом воздух. День для нее померк в прямом смысле слова. Это означало только одно: крах материнского счастья, потеря домашнего покоя, и надолго, если не навсегда. Мать по любому пустяку срывалась на крик, бывало, что и попадало им под горячую руку… Никина семья стала жить как на вулкане. В любой момент домашнее затишье могло взорваться. Все чаще мать стала задерживаться на работе, а потом и приходить веселая, подвыпившая. Но это еще полбеды. Придя такой, она добиралась до постели и засыпала. Ее никто не видел и не слышал. Хуже было, когда она приходила вместе с каким-нибудь незнакомым человеком, который начинал командовать, словно он тут хозяин. В такие моменты Нике хотелось убежать из дома, где стало очень неуютно и беспокойно.

Когда зимой приехала бабушка, Ника стала свидетелем довольно-таки ужасной сцены. Увидев свою дочь в таком нелицеприятном виде, бабушка оттаскала ее, в самом прямом смысле слова, за косы.