Людмила Андреева - Когда уходишь ты…

Она выделила это слово «хорошенько», без комментария стало ясно, как именно надо попросить. Нет уж, милочка, спасибо за совет, но у него я просить не буду. Из принципа. Как он, так и я. Что это я буду о чем-то его просить, а он мне нервы мотать?! Как недавно было: сильно болела голова, а температуры не было. Пошла, просить таблетку цитрамона или анальгина к нему (он снова был на нашем посту), так он меня замучил своими вопросами.

– А зачем?.. а почему?.. а кому?.. у тебя ведь температуры нет, – еще раз измерил ее у меня, удостоверился. – Ну что, нормальная. Не дам.

Вот. Ну, как с ним еще разговаривать?.. Тогда, после его слов, у меня начисто отпала охота с ним общаться, и я, повернувшись, ушла. Весь оставшийся вечер лежала, мучаясь головной болью. Таблетки он мне так и не дал, такой вредный тип, каких я еще в своей жизни не встречала.

А сейчас было такое!.. не пойму, как только я решилась и откуда у меня взялось столько смелости.

Ленка Шайтанова возила меня по коридору (в палате у нас проветривали). На посту, возле нашей палаты, сидел медбрат богатырского телосложения (Саша рядом с ним просто спичка!). О нем я много слышала, но до сегодняшнего вечера не видела. У него круглое татарское лицо, он – как и Саша – черноволосый. На вид лет двадцать пять, а может, и больше. О том, что с откровенным интересом следит за мной, мне тут же сообщила Ленка. Она болтала с ним запросто, как впрочем, и со многими другими, пока я смотрела телевизор. Потом подошла Надька Погодина (господи, как она мне тут, в палате, надоедает со своими вопросами и любопытством!) и начала канючить…

– Та-ань, ты не будешь меня ругать?

– Ну, чего еще натворила?

– А ты скажи, не будешь?

– Не знаю, смотря что…

– Я валерьянку пролила.

– Молодец!.. – я вздохнула облегченно, ничего страшного не произошло, просто мне не придется пить эту гадость.

– Я сейчас у Кости попрошу.

– Ты что, не надо!..

И все равно пошла к нему…

Медбрат подошел ко мне и, улыбаясь, спросил мою фамилию. Мне пришлось у него на глазах пить валерьянку, будь она тыщу раз неладна! Я потом у Шайтановой спросила, даст ли он спирта, если попросить. А она сразу потянула меня к нему.

– Кость, вот, с тобой хотят поговорить.

Чувствуя, как мои щеки заливает жар, была готова плюнуть на все, но отступать уже поздно. Ладно, Ленка была рядом. Теперь, когда это все позади, все кажется смешным, а тогда было не до смеха.

– Костя, а вы не можете мне дать немного спирта?

– Ватку со спиртом?

– Нет, спирт.

Он так посмотрел на меня…

– А для чего?

– Надо…

– Ну надо, а для чего?

Я беспомощно смотрю на Ленку, боясь проговориться, сказать правду – кто его знает, как он отреагирует. И, упавшим голосом, проговорила:

– Если не можете дать, так и скажите…

– Нет, дать-то я дам, но ведь должен же я знать – для чего?

– Ну надо. Не надо было б, я бы и не просила…

– Нет, ну для чего? – тут он, видимо, почувствовал мое желание повернуться и уйти. – Я должен это знать. А то вы напьетесь и, будете на все отделение песни распевать… – все это время он смущенно улыбался и на его лице горел румянец.

– Можете не беспокоиться, я не пью, – теперь настала моя очередь смущенно улыбнуться, и через мгновение я услышала:

– Сколько?

Он мне дал полмензурки и перелил его в пузырек. Я теперь живу!

1 ноября.

Сегодня возвращаясь с рентгена, ехала обратно по соседнему отделению взрослой травмы одна. Было страшновато. Несколько раз слышала, как кто-то окликал меня по имени (а меня ли?..). Уже возле двери на площадку я обернулась – какой-то парень с аппаратом Илизарова на руке, махал мне (а мне ли?..) здоровой рукой.

Я уехала. Кто это, интересно…

Сказала Сальникову о больном зубе. Пришла врач-стоматолог, посмотрела и говорит, что дупло маленькое, залечат. Только когда?

7 ноября.

Праздник. Скучно, прямо тоска зеленая, делать совершенно нечего. Сижу по вечерам в коридоре, у окна. В палате не хочется. Тесно мне тут почему-то. Здесь все такие наблюдательные. Глазами, кажется, прямо душу выворачивают. Одна Надька Погодина чего стоит! А дотошная до чего! Все-то ей надо знать! Иной раз такие вопросики задаст, что просто диву даешься. Угловатый некрасивый подросток маленького роста, на вид ей десять лет с трудом дашь. Некрасивая? Да, пожалуй: один ее большой рот чего стоит. Но при большом желании в ней можно найти немало привлекательного. Иногда я ловлю себя на том, что любуюсь Надькиной нескладностью и некрасивостью. Наверно, это звучит довольно-таки нелепо. Но, я действительно любуюсь ею, что-то в ней есть от той, какой она может стать лет через пять, а то и меньше. Ну и что, что она некрасива и больна! Она ведь человек прежде всего… У Заболоцкого есть такие стихи про некрасивую девочку: