Афанасий Кускенов - Служили два товарища. Сказания, размышления, наблюдения

А что? Удобно, пришли поздно, всегда можно сказать, что легли спать, как только солнце село. И свидетели всегда рядом.

Таким местом могли стать амбар, избушка, чердак, балаган: все, что угодно – лишь бы не стены родного дома. Родители никогда особо этому не противились.

В нашей семье таким местом служила избушка. Зимой в ней квартировали супоросные свиноматки. С наступлением первых признаков оттепели мы, под руководством матери— мыли, скребли, скоблили с речным песочком полы и стены, а затем с упоением белили наши хоромы.

Никогда мытье и побелка не приносили такого ошеломляющего вдохновения. А тут особый случай – вплоть до наступления осенних заморозков у нас будет отдельная крыша над головой.

Фрунзик Мкртчян в одном небезызвестном фильме сказал:

– В этом гостинице я – хозяин!

Имея в виду кабину своего КРАЗа; такими же хозяевами и мы себя чувствовали в своем бунгало. Опять же, возвращаясь к нашему поколению, надобно отметить фактор нашей ранней самостоятельности.

Действительно, мы взрослели, немного опережая свой биологический возраст. Всегда и во всех делах старались обходиться без помощи взрослых.

Жизнь в деревне кипела. В дни великих празднеств, вся молодежь съезжалась в родные пенаты. В такие дни в сельском клубе яблоку негде было упасть.

В летнее время, казалось, жизнь не замолкала ни днем, ни ночью. А ночью, быть может, начиналось все интересное в жизни каждого из нас.

Собирались все большими компаниями, ходили в лес, жгли костры, делали «вечерки». Для того, чтобы эти вечера проходили на должном уровне, каждый должен был извернуться и явиться «во всеоружии».

Крепкие напитки, в силу разных причин, не приветствовались, а вот дешевые вина и тарасун – продукт самый востребованный.

Насчет вина – тут все понятно, скинулись и отоварились в сельпо. А вот тарасун – это особь статья. (Тарасун это бурятский алкогольный напиток, сделанный из молока. Крепость доходила до крепости вина).

Нас школьников, на летние каникулы, отправляли на подмогу старшим товарищам «сакманить». Было нам в то пору от силы по 12, 13 годков.

И вот мы, преисполненные шелухой социалистического соревнования, мальцы, изо всех своих сил старались соответствовать «оказанному нам, партией и правительством, высокому доверию».

В первое свое единоборство с блеющей отарой очумевших овец и ягнят, я попал под патронаж взрослого, убеленного сединой, героя минувшей войны.

Каким бы муторным и тошнотворным не казалось это занятие, но на следующий год я вновь, на летних каникулах, поступил на службу.

На сей раз не «сакманом», а полноправным пастухом и не пешим, как год назад, а верхом на лошади.

К лошадям у нас было особое отношение. Лошадей мы тогда любили все, и всяк из нас знал в них толк с самого детства. Наши кони были одними из лучших во всем округе.

На Сур-Харбан ходили только ради того, чтобы посмотреть на конные скачки. Бессменным лидером соревнований, на протяжении ряда лет, был наш гнедой рысак по кличке «Рысак».

В обычной жизни, нельзя было представить лошади ленивее и тупее нашего всеобщего любимца.

Но с приближением конных состязаний, а он это чувствовал загодя, он весь преображался, делался резвым и беспокойным; подтягивал отвислый живот, вытягивался в струнку, дугой выгибал шею.

Глаза у него загорались бешеным огнем, и из вчерашней одры он превращался, в парящего над Землей, пегаса. За свою долгую жизнь, он принес нашему отделению совхоза бесчисленное количество наград.

Был в нашем отделении хороший табун лошадей. Обучать необъезженных жеребцов и кобылиц считалось верхом конного мастерства.

В каждом поколении были свои искусители этого рискованного и опасного занятия. Одни мастера, повзрослев, сменялись другими.

На смену уходящему поколению приходило молодое пополнение 12 – 13 летних мальцов, которые без видимого страха, смело садились на молодого, извивающегося всем корпусом, скакуна.

До того, как оседлать коня, прежде нужно было, ловким движением рук закинуть аркан ему на шею. И в этом деле мои друзья слыли непревзойденными мастерами, виртуозно владея технологией торможения, скачущего в бешенном ритме, необъезженного дичка.

Период объездки мог растянуться на месяц, иногда, на два. И все это время конь принадлежал тому, кто взялся его обучать. Не было для ребятишек большего счастья, чем быть хозяином, хоть и временным, быстроногого красавца.